— Похоже, кость раздроблена, — простонал он. — Правая рука почти не действует. Твою мать… этот Парр… подставил меня. Ублюдок пришел в мой офис и подставил меня.
— Нам нужно выбираться отсюда, — сказал Кертис. — Вам нужно к врачу.
— Мои дети… — на мгновение голос Ладенмера сорвался и превратился почти в рыдание. — Что случилось с малышом Джеком? Он в порядке? Пожалуйста… спроси ее.
— Я спрошу, — но Кертис понял, что сказать легче, чем сделать. Его разум пребывал в смятении, мысли гудели, словно растревоженный улей, к тому же в его голове все еще звучали звуки выстрелов и шипение бурных волн. Вдобавок, его концентрации мешали последние слова того мужчины, пронизанные злобой. И все же, даже сквозь помехи в своем мозгу, он попробовал отправить сообщение.
— Нилла, что случилось с малышом Джеком?
Ответа не было. Кертис не чувствовал ее на другом конце их ментального радио. Воображаемые лампы не светились.
— Простите, сэр, — честно сказал он Ладенмеру, — я не могу сейчас с ней связаться.
— О, Боже… ты говорил… ты не умеешь водить машину?
— Нет, сэр, не умею, — Кертис сделал паузу и отер глаза от дождя. — Я доберусь до дороги и найду помощь. Найду дом… и кого-то, кто поможет нам. Кто-то должен жить в одной из тех хижин.
— Верно. Да… я не думаю… мне лучше уйти отсюда… черт… но я не думаю, что смогу двигаться. Кертис, я сейчас отключусь…
Кертис понятия не имел, умрет Ладенмер или нет. Он никак не мог определить, насколько серьезными были его ранения, но, по крайней мере, он знал, что именно он мог сделать, чтобы помочь.
— Я найду кого-нибудь, — заверил он. — Вы… держись, хорошо? Я скоро вернусь.
Ладенмер не ответил, и Кертис понял, что ему нужно идти как можно скорее. Он выпрямился под проливным дождем и — в своей рабочей форме носильщика и насквозь промокших ботинках — начал наполовину бегом, наполовину шатаясь продвигаться к расположенной в трехстах ярдах Соумилл-Роуд.
Донни упал на колени. Он смотрел на Ниллу, малыша Джека и Хартли, и хотя из его ужасной раны продолжала хлестать кровь, а лицо превратилось в серую предсмертную маску, его темные глаза все так же посылали немое сообщение, что он убьет их всех, как только сможет. Он издал рев, в котором, может, даже были слова, но разобрать их было невозможно. Может быть, Донни Байнс попросту был уже одной ногой в могиле, и свой яростный рев он адресовал некоему видимому лишь ему одному фантому, находящемуся в доме.
Он прерывисто вздохнул, словно это могло подарить ему несколько спасительных секунд жизни — впрочем, возможно, так оно и было — вздрогнул, как собака, сбитая самосвалом, и рухнул вниз лицом. Глаза его при этом остались открытыми, но смотрели они лишь в мертвую пустоту. Под телом быстро растекалась лужа крови, продолжавшей вытекать из смертельной раны, более напоминая небольшую приливную волну.
— Уходим, — прохрипел Хартли. — Надо выбираться!
Его лицо тоже было серым. В области живота на рубашке расползалось темно-красное пятно.
— Джек… можешь… взять лампу?
Мальчик явно пребывал в состоянии шока, он ошеломленно глядел на мертвеца, не в силах отвести взгляд.
— Джек! — крикнул Хартли, хотя этот крик был больше похож на отчаянный стон. Мальчик подпрыгнул, к глазам его подступили слезы, а с нижней трясущейся губы свесилась ниточка слюны.
— Я могу его взять, — сказала Нилла. Она просунула руки под ручку фонаря и позволила ей скользнуть на свои запястья, а затем подняла фонарь над полом. Хотя его наружное стекло треснуло, пламя все еще было ярким.
— Надо выбираться, — повторил Хартли. — Они вернутся, найдут его и убьют нас, — он оттолкнулся от стены, на которую опирался, и Нилла увидела гримасу мучительной боли, исказившую это волевое лицо с одним глазом. — Пойдем, Джек, — слабо простонал он. — Успокойся, слышишь?
— Да, сэр, — ответил мальчик, хотя взгляд его все еще выдавал состояние шока, а голос звучал опустошенно.
— Уведи нас отсюда, — обратился Хартли к Нилле.
Дождь яростно стучал по жестяной крыше. Фонарь Ниллы высветил, что Донни открыл заднюю дверь, чтобы проветрить хижину. Выйдя на крыльцо, беглецы обнаружили, что вторая москитная дверь заперта, но Хартли быстро решил эту проблему, навалившись на нее всем своим весом. Это лишило его огромного количества сил, и он едва не задохнулся от боли. Нилла заметила, что кровь у него идет не только из ужасных ран, но и изо рта, и ей не обязательно было быть медсестрой или врачом, чтобы понять, что это очень плохой знак.