До одиннадцати лет я ничего не знал о большом мире, если не считать нашей ежегодной поездки в Трамор. В Дублине я был всего несколько раз. Я мог себе представить только то, что показывал наш черно-белый телевизор. Он был снабжен монетоприемником, куда следовало кидать монетки в 50 пенсов – так взималась плата за аренду.
Если мне хотелось посмотреть телевизор, я всегда мог где-нибудь заработать пятьдесят пенсов. Я присматривал за овцами нашего соседа мистера Льюиса, помогал фермерам грузить скот и по средам подрабатывал на еженедельном рынке в Маунтрате. Я мог смотреть телевизор столько, на сколько хватало пятидесяти пенсов. Впрочем, не погу припомнить, чтобы в детстве я смотрел что-то, кроме «Улицы Сезам». Культурное разнообразие меня поражало – в Ирландии ничего такого не было. По телевизору я впервые увидел детей, которые не были похожи на моих родственников и соседей. Особенно в этой передаче мне нравилась игра «Одна из этих вещей не похожа на остальные», потому что я не понимал, имеют ли они в виду цвет шляп на детях или самих детей. Я был простодушным семилетним ребенком, который жил в культурном вакууме, – Баллифин в те годы определенно не был центром социального и этнического разнообразия. А наше школьное обучение не давало возможности понять, что я чего-то не знаю.
До конца 70-х годов – своих десяти-одиннадцати лет – я жил в полном неведении относительно большого мира. Именно к этому времени посредством старого черно-белого телевизора в мою жизнь вошли два персонажа, которые заставили меня усомниться в справедливости существующего положения вещей. Первым был «Человек на шесть миллионов долларов» (из одноименного сериала) – Стив Остин, фантастический герой, который, по крайней мере, в кино, состоял из бионических протезов. Он был сильнее, быстрее и лучше любого обычного человека.
Я тоже хотел стать таким – и даже больше: мне хотелось сделать то же самое для других людей и животных.
Моя мечта сформировалась летом, накануне поступления в среднюю школу, когда мы с дядей Полом рыбачили на реке Шаннон.
Дяде Полу ампутировали ногу после аварии на мотоцикле. Все знали, что у него деревянная нога, но я никогда ее не видел. День был очень жарким – один из немногих по-настоящему жарких дней в моем детстве. Мы с дядей Полом уехали за сорок пять миль от дома, в Атлон, большой город на главной реке Ирландии – Шаннон. К концу поездки дядя разворчался, что, в общем-то, было ему несвойственно. Помню, что он захромал сильнее обычного и становился все мрачнее по мере того, как мы доставали наши удочки из багажника, платили за лицензию и брали напрокат небольшую синюю лодку. Минут через десять после того, как мы отчалили от берега, причина его раздражительности стала очевидной. Все произошедшее я запомнил навсегда, словно в замедленной съемке. Дядя Пол закатал штанину, и я впервые увидел деревянную ногу. В тот момент я греб изо всех сил, но мгновенно замер. А потом дядя закатал штанину еще выше, и я увидел ремешки, которыми был пристегнут протез. Пыхтя и отдуваясь, он отстегнул ремешки. Солнце сияло на безоблачном небе. Слева и справа проплывали небольшие лодки. Люди ловили форель, не обращая на нас внимания, но я был потрясен. Я греб, боясь дышать. А потом дядя без предупреждения отбросил свой протез, и я в шоке уставился на него.
Культя выглядела, как сырой бекон, который отбивали молотком для мяса. Зрелище было ужасное. Культя была покрыта струпьями, из нее сочилась вонючая слизь. Плохо обработанное гнездо протеза натирало ногу дяди Пола и не давало ей заживать. Я был ошеломлен. Это было ужасно. «Неудивительно, – подумал я, – что дядя все время был так раздражен». Когда он с облегчением вздохнул, я еле сдержал крик – вряд ли кто-то, не испытавший подобного, мог понять, какие мучения ему постоянно приходилось выносить.
В этот момент я выпустил из рук весло, оно выскочило из уключины, зацепило протез дяди Пола, приставленный к борту лодки, и столкнуло его в воду. «О боже! – подумал я, когда деревянная нога понеслась прочь, увлекаемая быстрым течением. – Мне конец». Но дядя Пол отнесся к этому на удивление спокойно и оптимистично. Мы просто поплыли вниз по течению, надеясь, что протез не окажется в Атлантическом океане. Вокруг нас в лодках сидели улыбающиеся рыбаки с приличным уловом форели. У нас улова не было и нам было не до улыбок – мы плыли за ногой. Через пару часов мы увидели американского туриста в зарослях камыша с нашей ногой в руках.