Еще с сотню шагов, и коридор разветвился. Амин в нерешительности замер. Правый и левый выглядели абсолютно одинаково.
Валид догнал его, осмотрелся.
– Вон тот, – мальчик ткнул в сторону левого, – ведет в сокровищницу. И сам хозяин наверняка там. А тот, – палец указал в сторону правого, – в нижние пещеры. Шехзаде, скорее всего, там.
Амин потер переносицу. Повернулся к мальчику.
– Иди направо. Освободишь шехзаде и выбирайся.
Валид хмуро посмотрел на него.
– А ты?
Амин улыбнулся и шагнул в сторону левого коридора.
Мальчик проводил его странным взглядом, цыкнул и повернул направо.
Амин шел медленно, старясь шагать как можно тише, и настороженно прислушивался. Коридор кончился огромным пустым залом с малахитовыми колоннами и мраморным в серые прожилки полом. Амин оглядывался, но никак не мог найти выход. Юноша, натянутый как струна, блуждал между колоннами, вздрагивая от каждого шороха.
Наконец на глаза совершенно случайно попалась маленькая дверца. За ней открылся красивый сад, полный экзотически прекрасных цветов и плодоносящих деревьев. Где-то под уходящим ввысь сводом даже пели птицы.
Дорожка странно шуршала под ногами. Амин кинул взгляд вниз и ахнул – крупные разноцветные жемчужины матово блестели, перекатываясь.
Наклонившись, Амин протянул руку, но тут же одернул себя. Быстро выпрямился… и заметил висящий в воздухе сгусток огня. Замер, торопливо огляделся, но бежать было некуда – дверца в зал с колоннами исчезла.
Пламя подплыло ближе, покружило вокруг дрожащего Амина, вытянулось и превратилось в огненного юношу одного с Амином роста. Ифрит скрестил руки на груди, наклонил голову, задумчиво рассматривая нежданного гостя. Кривя губы, хмыкнул:
– Да не дрожи. В своем саду я тебя не трону. Что, понравились камешки?
Амин содрогнулся – и упал ниц, ткнувшись лбом в жемчужины.
– Сайед…
– Я не собираюсь разговаривать с твоим затылком, ибни, – перебил ифрит. – Встань, дай себя рассмотреть.
Амин с трудом поднялся – ноги не держали. В лицо дохнуло жаром.
– Интересно, очень интересно, – протянул ифрит. – Я чувствую на тебе отпечаток другого существа. Другого, как я… и не такого. Но если бы у тебя уже был покровитель, ты не явился бы вот так… я полагаю. Тогда что это значит?
– Сайед… я не понимаю, – пролепетал Амин, пытаясь предугадать, что сделает сильнейший из джиннов… и куда до этого бежать.
– Естественно! – презрительно фыркнул ифрит, заглядывая юноше в глаза. – Вы, людишки, дальше собственного носа никогда не видели и не буде… Быть не может!
Амин вздрогнул от неожиданности, а юноша-ифрит уже отпрянул, смотря на Амина с неподдельным изумлением.
– Так вот, значит, чей это след, – пробормотал он. – Неужели… Невозможно…
Амин осторожно сделал шаг назад. Еще шаг…
У него за спиной из сгустков дыма соткались три кобры в человеческий рост. Одна, раскрыв капюшон, потянулась к юноше…
– Вон! – прикрикнул ифрит, и змеи растворились в воздухе.
А огненный юноша шагнул к Амину. Посмотрел задумчиво.
– Понравился, значит, жемчуг? – и широким жестом указал на дорожку. – Бери, сколько влезет.
Амин уставился на него.
– Ч-что?
– Бери, говорю, – скривился ифрит. – Лучше черный, за него на базарах выше цену дают.
Амин сглотнул.
– Благодарю… сайед… но… я не…
– Не веришь? – улыбнулся ифрит. Шагнув ближе, почти на ухо юноше шепнул: – Бери. В обмен на одну услугу. Но для тебя это будет безделицей.
Амин нахмурился.
– Сайед?..
– Просто скажи своей сайеде, – ифрит облизнул огненные губы, – скажи, что я мечтаю об амулете Абрады… Ну-ну, ибни, не удивляйся. Даже у ифритов есть желания, и даже мы не можем поймать удачу за… хвост. Только вы, люди. И то изредка. Ты счастливчик, ибни.
Амин, не вполне уверенный, что сам еще не сошел с ума, честно сказал:
– Сайед, я не понимаю, о чем вы говорите.
– Потом поймешь, – усмехнулся ифрит. – Ну, бери же жемчуг.
– Не нужно, сайед, – осторожно произнес юноша. – Пожалуйста… лучше освободите шехзаде.
– Того мальчишку, который прилетел на моем коне? – вскинул брови ифрит. – Хм… Кажется, я начинаю понимать, что она в тебе нашла… Всегда добрых идиотов любила… Ладно, не хочешь жемчуг, пойдем – покажу мою сокровищницу. Тебе понравится. Вы, люди, такие жадные!