Со временем, все чувства, обиды, страха, унижения и омерзения, притупились, конечно, но до конца меня не покинули. И я не знала, покинут ли когда-нибудь вообще.
А он стоит и ухмыляется мне как старой, доброй знакомой, словно ничего такого, меж нами и не было. Тварь.
— Как Денис? — холодно спросила я, стараясь побороть свои эмоции.
— Ночь прошла хорошо, не просыпался. Ты зря так рано приехала. Запиши номер моего телефона и звони мне, если что и я тебе буду.
Мне показалось это разумным, и мы обменялись номерами телефонов, он разрешил мне войти в палату к Денису и, смотря на него, загипсованного с ног до головы, я не сдержала слез, которые грозили перейти в истерику. Меня трясло так, что руки дрожали как при сильном треморе. Я старалась сдерживать рыдания и в итоге, в груди образовался тяжелый комок, от которого я начала задыхаться. Отчаянно хватая воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
— Успокойся Аня, Успокойся, пожалуйста. С ним все будет хорошо, я тебе обещаю, что сделаю все, что от меня зависит. Я поставлю его на ноги. Клянусь!
Я ушам своим не поверила, но этот нежный, сочувствующий успокаивающий меня голос, принадлежал Стасу.
Мужчина присел передо мной, обнял за плечи и заглядывал в глаза. С сочувствием и даже нежностью.
От такой резкой перемены я просто остолбенела.
Мне пришлось приложить большое усилие, чтобы не оттолкнуть от себя Стаса брезгливо и сильно. Взяла себя в руки и отстранилась как можно мягче, повернувшись к брату.
— Прости, — зачем-то тихо сказала ему.
— Ничего. Не сладко тебе сейчас, это понятно. Но ты при нем держись, пожалуйста. Ему и без твоих слез будет очень несладко. — Голос Стаса был ласковый, успокаивающий, но я не обольщалась, Это ведь не лично мне сочувствие, это, наверное, уже профессиональное, врачебное. — Вот, выпей, — Стас налил в стакан воды из графина, что стоял на столике перед кроватью и протянул мне.
— Спасибо, — я большими глотками осушила стакан. — Я все понимаю, я постараюсь, я очень постараюсь при нем держаться. Сколько он пробудет в больнице? Ну, так, примерно хотя бы.
— Месяц, минимум. Может и полтора. Если ни все два. Посмотрим. Но не меньше месяца точно. Очень важно в это время соблюдать его диету, приноси ему только то, что разрешено, по диагнозу. Чего бы еще он у тебя не выпрашивал. Сейчас, отходить в сторону очень опасно.
— Хорошо. Да он и сам понимает, не просит ничего. Лишений раз прокапываться или колоться не хочется.
— Хорошо, что понимает, тебе меньше нервов будет.
Во время разговора, я не смотрела на Стаса, исключительно на Дениса и врач, наконец, ушел. Сказав, что б звонила, если что-то понадобиться. Я уронила голову на руки, не сдержав громкого стона. Видеть его ежедневно в течение полутора месяцев, это же просто пытка особо изощренная!
Да я его не секундочки рядом видеть не желаю! Вот смотрю на него и невольно вижу тот безумный взгляд, что сниться мне ночами все эти годы в кошмарах.
Нет, точно попрошу Артема перевезти Дениса в другую книжнику, как только ему станет получше. Насчет причины, как-нибудь выкручусь. Придумаю что-нибудь.
Мой телефон задребезжал, оповещая о пришедшем сообщение. Тетя Вера перевела на мой счет триста тысяч. Так вот значит во сколько, знаменитый борец за справедливость, оценивает человеческую жизнь. И засмеялась бы, да слезы, застрявшие в горле, мешают.
Денис спал. Время тянулось мучительно медленно. В голову лезли совсем не радужные мысли и главная их них: как нам теперь жить без бабушки?