— «Как-нибудь» мгновенно превращается в «никак», — проворчал Мюррей. — Худшее, что может сделать колдун — надеяться на случай.
— Но нам придётся уехать, — напомнила Мери. — Оставить в замке Бель и надеяться, что никто за шаром не придёт. А голубая обманка хоть как-то отвлечёт лиходеев.
Учитель сверлил нас взглядом. Я кожей чувствовала, как ему не нравится идея с фальшивым артефактом, но ничего лучше не придумывалось. Никак.
— Хорошо, я закопаю настоящий шар поглубже и защиту на него повешу. Ту же самую, что я делал в своём логове триста лет назад. Теперь мне хватит на неё сил. А в сундук положу обманку. Сделать так, чтобы шар разгорался голубым пламенем от слов людей, достаточно просто. Договорились, Бель. Сейчас я перепишу слова клятвы и ты её прочтёшь. Только в кабинет вернусь, у вас свиток раскатать негде.
Он развернулся на каблуках и ушёл, а я подняла взгляд на Мери.
— Спасай, — жалостливо попросила я. — Я должна увидеть Питера до суда в последний раз. Он тоже поедет в столицу. И если вы с господином Мюрреем правы на его счёт, то приказчик уже не вернётся. Передай записку на постоялый двор. Прошу тебя, Мери. Там будет написано «приходи к замку» и всё. Клянусь!
Глаза у второй ученицы колдуна стали большими, круглыми. Она с трудом вдохнула и выдавила из себя.
— Может, и шар-артефакт ему сразу подарить? Забудь о свиданиях, Бель! Я знаю, у тебя розовая каша в голове от влюбленности, белые кони по радуге скачут. Но я согласна с учителем. Пусть Монк уезжает. Если у вас взаимное чувство, то он в лепёшку расшибётся, что угодно напоёт лорду Гринуэю, лишь бы вернуться. Просто жди.
— А если что-то пойдет не так, то я упущу единственную возможность с ним попрощаться. Поговорим через порог, а потом Питер уйдёт. Неужели ты никогда не любила, Мери? Неужели не понимаешь, что я чувствую?
Она отвела взгляд. Долго молчала, сжимая деревянную ложку. Зелье подгорело, едкий запах наполнил кухню, и соученица ответила:
— Ладно, попрощаться вы можете. Не лопнет колдун от злости, даже если узнает. Пиши записку. Моему кривому почерку приказчик не поверит. Решит, что его разыгрывают или заманивают в ловушку. Пиши, я передам.
— Спасибо, Мери! — я бросилась к ней на шею и крепко поцеловала в щёку. — Спасибо, спасибо, спасибо!
Мередит
Анабель бабочкой порхала по кухне и драила котёл от пригоревшего зелья, насвистывая под нос весёлую песенку, а мне было странно.
С одной стороны, меня саму чуть насильно не отдали замуж за Людвига и я понимала, как ей не хочется всю жизнь страдать. А с другой, Монк — такой проходимец, что аж страшно. Никуда он не уедет. Будет бродить под замком, лезть на стену и врать о своих чувствах до тех пор, пока не получит желаемое. Невинность Бель? Ха-ха три раза. Фальшивую купчую и проигрыш Карфакса в суде. Но кажется, пока сердце второй ученицы не разобьётся, она ничего не поймёт. Пусть встречается со своим Питером, купчую мы с колдуном в столицу заберём.
Карфакс вернулся, когда на кухне уже было чисто. Две женщины перемыли всю посуду, сложили склянки, горшки, котелки, а мужчина всего лишь исписал лист бумаги. Устал, наверное.
— Ну, у меня всё готово, можно читать.
Бель забрала у учителя листок и пробежалась по тексту взглядом прежде, чем произносить его вслух.
— Вижу, вы ничего не забыли, — поджала она губы. — Хорошо.
Удобно устроившись на табурете, моя соученица вытянула руку ладонью вверх и начала читать. Вроде бубнила не слишком быстро, но я всё равно едва за ней поспевала. Отвлекалась на искорки, вспыхивающие над ладонью. Это так каждое условие отмечалось? Занятно. Мне почему-то казалось, что магическая клятва будет светится кандалами на руках и ногах. Шипастым ошейником ляжет на шею. Но колдуны сделали всё проще. Бель дочитала свиток и сжала кулак. В то же мгновение разноцветные огоньки взвились вихрем, а потом рассыпались и исчезли.
— Кажется, клятва скреплена, — выдохнула она. — Теперь ваша очередь, господин учитель.
Карфакс забрал свиток и красочное представление, как на ярмарке, отыгралось ещё раз. Правда, искр было меньше и взлетели они не так высоко. Колдун своё условие сделал коротким. Зато Бель хлопала в ладоши и праздновала победу. Теперь никто не отдаст её замуж за противного и толстого сына соседского лорда. Почему я думала, что он толстый и уродливый? А закон есть такой. Если тебе твердят «стерпится — слюбится», значит, жених чуть симпатичнее племенного борова.