Так плохо стало, что хуже некуда. И если жаловаться песней, то мир не рухнет. Даже если где-то закопан колдовской шар.
— Не видать ничьих следов, — продолжала я, — вкруг того пустого места.
«В том гробу твоя невеста», — так и застряло в горле. Я даже глаза кулаками потёрла, чтобы прогнать наваждение. На чёрной земле грядок, где ещё мгновение назад ничего не было, колосились молодые ростки гороха.
— Чтоб мне пусто было, — выругалась я сквозь зубы и на коленях подползла к грядке. О платье, конечно же, забыла. Кого волновало платье, когда после моих слов у ростков прорезался ещё один листочек?
— Да ладно, — выдохнула я.
Листочек стал больше.
— Ты шутишь?
Стебелёк утолщился, и появились усы. Побеги гороха качались на ветру, пытаясь уцепиться за что-нибудь, и росли от звука моего голоса!
— Ты ж моя колдовская прелесть, — улыбнулась я, мысленно поглаживая шар по голубому боку. — Кабы я знала, что ты так умеешь, сразу бы пришла. Мы же сейчас с тобой ух! Мы же о-о-о-х, как хорошо будет! Лежи здесь, никуда не уходи!
Побеги превратились в зелёный ковёр. Окна хозяйской спальни выходили на другую сторону, но Карфакс иногда спускался во двор. Почему-то мне казалось, что если колдун заметит разросшийся вопреки законам природы огород, то немедленно выкопает шар. А я надеялась на урожай. Собрать бы осенью хотя бы пару мешков, тогда я зимой буду реже ходить на рынок. Шуба служанкам не полагалась. Да и сапоги у меня дырявые.
— Так, так, так, — щелкала я языком, поднимаясь по лестнице. — Где, где, где?
Тряпку бы какую-нибудь большую, покрывало старое. Набью вокруг грядок колышков, сделаю укрытие для гороха и буду ему петь.
«Да, Мередит, ты сошла с ума! Собираешься дружить с колдовским шаром!»
Он хороший, он нас прокормит. Если не распахивать весь двор, то Карфакс ни о чём не догадается. «А я что? Я покрывало сушу. Вот, посмотрите». Два, три урожая точно соберу. Потом можно будет капусту вырастить, помидоры. Ай, заживём! Такие супы варить буду, колдун в миг растолстеет! Нахваливать станет, подобреет. А песен у меня хватит. Голубому шару скучать не придётся.
Скотину бы ещё завести. Хотя бы кур. Вдруг и цыплята под голубым колдовским свечением раздобреют? Сегодня жёлтенькие и пищат, а завтра взрослыми петухами под нож, а? Здорово же. И золото Карфакса целым останется. Вот теперь я, и правда, экономная экономка!
Откуда силы взялись? Я разломала ограду возле сарая, заострила колышки и вбивала их обухом топора с поистине молодецкой удалью. Под грохот ударов продолжала шептать всё, что приходило в голову. Покрывало закрыло горох уже с тонкими лепёшками стручков.
«Родной мой. Ай, молодец», — мысленно похвалила я шар и встала на ноги.
Пора идти на кухню. Не привлекать слишком много внимания к покрывалу.
Из тех дел, что ещё срочно хотелось сделать — растопить камин. Он стоял так, что грел гостиную, спальню Карфакса и моей коморке чуток доставалось. Золу я ещё вчера выгребла, а дров не нашла. Снова обошла самые дальние кухонные закутки, повздыхала над пустым дровяником и узрела, наконец, через разбитую раму разверзнутую пасть конюшни. Что там желтело с правого нижнего бока?
В конюшню я до сих пор из принципа не заглядывала. Если лошадей в хозяйстве нет, то и делать там нечего. А Карфакс туда берёзовые чурки приказал сложить. Чурки. В конюшню. Мда. Нет, я не спорю, крыша осталась целой, было сухо, но почему колдун в свитках ни разу о запасе дров не обмолвился? Решил, что до зимы они нам не понадобятся? А как бы я готовила? Ох, до чего же неприспособленный к хозяйству мужчина! Или, наоборот, слишком приспособленный и продуманный. Ловко управлялся посреди разрухи с тем что есть, а чего не было — магией доставал. Огонь, например. Или с ним так же не получалось, как с водой в колодце? Кстати, а я ведь ни разу не видела, чтобы колдун колдовал. Уж не засохла ли его сила со временем? Такое бывает вообще?
Обратно в конюшню я вернулась с топором в руках. Расколю чурки прямо здесь, а потом буду носить поленья в дровяник. Да, я умела рубить дрова. Когда в голодные зимы отец с матерью уезжали на заработки, кто-то должен был смотреть за домом и за младшими детьми. И плевать, что не женское дело.
— Топор бы ещё наточить, — проворчала я сквозь зубы, уже не переживая, что шар услышит. — Исполнял бы ты мои маленькие желания, цены б тебе не было. А самое главное и большое, так уж и быть, Карфаксу оставил. Эх, как там было? «Раззудись плечо, размахнись рука?»
Сухое дерево с удовольствием раскалывалось на части. Двор наполнился ритмичным грохотом, а я быстро вспотела. Много всё равно не нужно. Вот ещё две чурочки и хватит.