— Илинка! Куда тебя рагж уволок? — неожиданно послышался знакомый голос, стук мгновенно стих, ко мне вернулась способность управлять собственным телом, и я от радости чуть не разревелась.
Ясь! Пронырливый, вездесущий Ясь! Он меня нашел! Я готова была расцеловать этого злобного надсмотрщика, вот только сначала нужно было до него добраться.
Я развернулась и побежала на голос Яся, торопясь вернуться в первый зал.
— Где тебя носит, дурная девка? — надрывался помощник домоправительницы. — Ну, погоди у меня! Найду — за косы оттаскаю!
Эта угроза меня не напугала, наоборот. Я была согласна на любую выволочку, только бы вырваться из мрачного подземелья!
— Куда она подевалась? — послышалось тихое бормотание, и впереди показалось пятно света. — Илинка, это ты здесь? — спросил Ясь, выглянув из-за арки.
Я со всех ног кинулась к нему.
— Вот она пропажа, нашлась, — увидев меня, грубо хмыкнул помощник Салты. — Ты чего в подземелья поперлась? Совсем головы нету? А если бы заблудилась?
Да я и сама хотела бы знать, чего меня туда понесло. И главное, как я во сне умудрилась столько пройти и не проснуться?
— Ну чего руками машешь? Пошли уже, дана Салта тебя обыскалась. Иди, говорит, Ясь, найди эту лентяйку, это она нарочно, мол, в подвале прячется, от работы отлынивает.
Я попробовала объяснить, что меня закрыли, но Ясь не обратил внимания на мои попытки. Просто схватил за руку и потащил к выходу.
— Это уж ты дане Салте рассказывать будешь, мое дело маленькое — велено доставить, я и доставлю. А там уж сама… — Он посмотрел на меня с хитрым прищуром и добавил: — Ох, и не поздоровится тебе, Илинка! Дана Салта уж больно гневается. Чего лыбишься? Не веришь? Ну так скоро на своей шкуре убедишься.
На меня эта угроза не произвела никакого впечатления. Перспектива остаться в подвале, в котором происходили странные и необъяснимые вещи, была гораздо страшнее. Лучше уж я вопли Салты вытерплю, чем еще раз услышу пробирающий до души стук.
— Ах ты ж, ленивая девка! Прятаться от меня вздумала? — изо рта домоправительницы летела слюна, глаза превратились в узкие щелочки, щеки гневно дрожали и оттого казались похожими на плохо застывший студень.
Я стояла посреди людской, вдоль стенок жались молчаливые служанки, а Салта, уперев руки в бока, наступала на меня и визжала так, что мне хотелось зажать уши ладонями или исчезнуть куда-нибудь подальше. Поначалу я еще пыталась объяснить, что меня закрыли, но старшая спросила Яся, а тот сказал, что дверь не была заперта. Вот и думай, то ли Минка вернулась и открыла, то ли Ясь решил меня подставить.
— В глаза мне смотри! — визг стал еще громче. В висках заломило от боли. — И стой ровно, когда с тобой разговаривают.
Если бы это было так легко! После дня, проведенного в подвале, спина ныла от усталости, а глаза слипались. Мне казалось, еще немного, и я улягусь на пол прямо тут, посреди людской.
— За двоих она отработает! Это ж надо было так врать! — разорялась старшая. — Что зенки свои вылупила? Ни стыда ни совести нет! И подружка твоя такая же, весь день в постели провалялась! Ну ничего! Я из вас лень-то выбью! Вы у меня еще попомните!
Салта замолчала, и на лице ее появилось напряженно-задумчивое выражение. Наверняка пыталась наказание поизощреннее придумать! Пожалуй, погорячилась я с выбором лучшей участи. Ночь в подвале уже не казалась мне такой страшной.
— Иди за мной! — придя к какому-то решению, прошипела старшая.
Она звякнула ключами и направилась к двери. Я пошла следом. Башмаки казались тяжелыми, я с трудом переставляла ноги, а в голове все еще звучал тихий, настойчивый стук. Он казался мне таким явственным, что я невольно посматривала на Салту — может, она тоже его слышит? Но старшая быстро перебирала своими толстыми ножками и мчалась вперед со скоростью парусника. Она и похожа была на керецкую парусную лодку: тяжелая низкая корма, выступающие бедра-борта, обвисшая грудь — точь-в-точь приплюснутый нос керецки. И руки-весла — короткие, грубые, с маленькими отечными пальцами.
— Хватит мне спину буравить своими глазюками! — на ходу рявкнула старшая. — Все-то по ним видать, все мысли твои бесстыжие!