— С чего бы мне тебе одолжение делать? — просипел наемник.
— Помнится, была у меня собака, — вмешался Бранко, неторопливо вытирая тряпицей окровавленный нож. — Хорошая, понятливая. Только вороватая. И сколько я ее ни учил, а она так и норовила что-нибудь стащить. И ладно бы только у меня тащила, так ведь к соседям полезла. В курятнике поозоровала, птицу передушила. Знаешь, что я с ней сделал? — посмотрел друг на раненого. Тот напрягся, настороженно наблюдая, как Бранко проверяет острие ножа. — Я ее к дереву подвесил и кишки выпустил, — спокойно сказал Кражич. — Долго она умирала. Ты как хочешь? Как человек умереть, быстро и легко, или как та собака — до утра висеть и на внутренности свои любоваться? Выбирай.
Друг посмотрел на наемника, а Штефан усмехнулся. Историю эту он уже не раз при схожих обстоятельствах слышал. Только вот не было никогда у Бранко собаки. И кишки он никому, кроме врагов, не выпускал. Это у друга такая воспитательная байка была, как он сам говорил, для добровольного выбора, чтоб нагляднее показать непонятливым, что их ждет. «Мы ведь толстокожие, командир, нас угрозами не проймешь. А вот историей жизненной — запросто».
Похоже, наемник проникся. Глаза его забегали, дыхание участилось.
— Скажу, если отпустите, — прохрипел он.
Штефан помолчал, а потом кивнул:
— Говори.
— Поклянись Создательницей, что отпустишь, — потребовал раненый.
— Райна мне свидетель, — ответил Штефан.
— Сам я нанимателя не видел, — задыхаясь, произнес наемник, — но слышал, как старший его лордом Свардом называл.
Значит, все-таки император. Не захотел по-хорошему. Через нового главнокомандующего избавиться решил.
Штефан посмотрел на Бранко. Тот помрачнел, глаза его недобро сверкнули, а губы шевельнулись, беззвучно прошептав проклятие. Друг тоже понял, откуда ветер дует.
— Что ж, ты свободен, — бросил Штефан наемнику.
Тот дернулся, пытаясь встать, но не смог и, застонав, пополз в сторону дороги. Грязь смачно чавкала от каждого его движения, радостно принимая кровавую жертву, а Штефан наблюдал за раненым, думая о том, как сильно в человеке желание жить. Из последних сил, но ползет, от смерти уйти пытается.
— Зря отпустил, — Бранко сплюнул, глядя на жалкие попытки наемника сбежать.
— Ты рану его видел? Ему от силы полчаса осталось, — ответил Штефан и добавил: — Поехали. А то эти олухи опять мост поднимут, их тогда не дозовешься.
— Разогнать бы всех к рагжу, — поморщился Бранко. — Не замок, а сборище кретинов.
Штефан только хмыкнул. Эти плохи, а где других взять? Кого ни найми, еще хуже окажутся.
— А что, командир, может, кого из наших ребят позовем? — не отставал Кражич.
Он уже думал об этом. С самого первого дня в Белвиле. И даже хотел написать, да все недосуг было.
— Если император решил тебя убрать, он ведь не остановится, — мрачно добавил Бранко. — В замке нам верные люди нужны, а не тот сброд, что на воротах стоит.
— Напиши парням, предложи приехать и пообещай хорошее жалованье, — сказал Штефан. — И подъемные.
— Сделаю, — повеселел Кражич.
Друг отвязал лошадей, подвел Штефану его коня, вскочил в седло и добавил:
— Ох, и обрадуются ребятки! Это ж куда лучше, чем наемниками идти.
— Главное, чтобы согласились, — не спешил радоваться Штефан. — Стобард — не столица, здесь не всякий приживется.
— Эх, командир, плохо ты о наших парнях думаешь, — упрямо мотнул головой Кражич. — Они за тобой хоть к рагжу пойдут, не то что в Стобард.
— А это почти одно и то же, — тихо пробормотал Штефан, трогая коня.
Они проехали совсем немного, когда увидели раненого наемника. Тот лежал посреди дороги, раскинув руки и уставившись в небо пустыми неподвижными глазами.
— Помер, — обронил Кражич.
Штефан ничего не ответил. Он думал о том, что это только начало. Император не отступится. За этими наемниками последуют другие, в ход пойдут проклятия и наговоры или высшая императорская милость — бокал с ядом. Только вот и он не привык отступать. Штефан любил жизнь. Любил сильно, неистово, жадно. Так, как может любить человек, хорошо знающий, что она способна оборваться в любой момент.
— Подзадержались мы, — сказал он и пришпорил коня. — Не отставай, Бранко! Дома ратица ждет и банька горячая!
— И бабы? — в голосе друга послышался смешок.
— И бабы, — подтвердил Штефан.
А перед глазами снова маленькая точеная фигурка мелькнула, и он тряхнул головой, прогоняя непрошеное видение. Не хватало еще на девчонку заглядываться! Хороша синеглазка, да только не такая ему нужна. Зверю крепкие девки нравятся, сильные, в теле. А эта… Сожми покрепче, и пополам переломится.