Злата спустила ноги на пол и осторожно, по стеночке, двинулась к табуретке, на которой стояли тазик и кувшин с водой.
— Поможешь? — спросила она.
Я налила в таз немного воды, взяла кусок тряпицы, намочила его и принялась осторожно вытирать с кожи Златки следы недавней «любви» арна. Подруга морщилась, когда я касалась свежих царапин, но терпела, а я смотрела на глубокие борозды от когтей и даже представить боялась, что ей пришлось вынести.
Все-таки не врал Микошка, хозяйская ласка мало чем от наказания отличается.
— Сказал, что завтра могу не работать, — хрипло прошептала Златка. — Да и то, какой с меня работник? Ходить толком не могу, — на лице соседки застыло странное выражение. Она помолчала немного, а потом прерывисто вздохнула и добавила: — Никогда ни с кем такого не испытывала… А, маленькая ты еще, все равно не поймешь, — поморщилась она, заметив мой настороженный взгляд.
Ничего и не маленькая! Мне в прошлом месяце восемнадцать исполнилось. И про то, что между мужчиной и женщиной бывает, я почти все знаю. Глаза-то у меня есть, а слуги не больно и скрываются. Вон летом на сеновале, считай, всю ночь напролет одни охи да взвизги слышатся. Сама же Златка с Яцеком так стонала, что я с метлой прибежала, соседку спасать. А оказалось, что спасать не от кого. До сих пор помню, как орал на меня Яцек. Он одной рукой штаны поддергивал, а другой на меня замахивался, насилу Златка его угомонила.
Я задумалась и нечаянно задела исполосованное плечо подруги. Та зашипела от боли.
— Осторожнее! — пробормотала она, и на глазах ее снова выступили слезы.
«Прости!»
Я покаянно склонила голову.
— Ничего, — всхлипнула Злата. — Это все заживет, а вот рубаху жалко. Новая была, чистая, из тонкого полотна.
Она взглянула на обрывки ткани и разревелась.
«Ты чего?» — посмотрела на нее.
— У меня такой красивой никогда не было, — кулаком утирая нос, причитала соседка. — Там даже вышивка по краю шла, и края рубчиком подшитые. Как у Минки…
Нашла о чем переживать! Арн ей всю шкуру своими когтями исполосовал, а она из-за какой-то одежды убивается! Я покачала головой и выжала тряпку. Вода в тазике стала розовой от крови. Надо бы раны обработать, кто знает, вдруг у арнов когти ядовитые?
Я вспомнила руки графа — крупные, поросшие темными волосами, с длинными пальцами и острыми ногтями. Микошка говорил, что раньше арны умели в зверей превращаться полностью, а теперь только частично. Посмотреть бы, как это выглядит…
Подумав об этом, я мысленно отпустила себе затрещину. Посмотреть… Одна уже посмотрела, вон, от крови теперь не отмоется!
— Все. Лечь хочу, — вздохнула Злата.
Я помогла ей дойти до постели, собрала остатки порванной одежды и пошла к двери.
— Ты куда? — вскинулась соседка.
Я кивнула на нее и жестами изобразила бутыль.
— За горечником? — догадалась Златка. — Не нужно. Нарвешься на Салту, она тебя опять на всю ночь работой загрузит.
Я махнула рукой. Авось пронесет.
— Бедовая ты девка, Илинка, — вздохнула соседка, но отговаривать меня больше не стала. — Сама на рожон прешь.
Я только головой упрямо мотнула и вышла из комнаты.
В коридоре было темно и тихо. Свечку я с собой не взяла, полагаясь на то, что знаю каждую ступеньку и выбоину, и сейчас осторожно пробиралась по узкому переходу, соединяющему старый флигель с замком, стараясь не оступиться. Пол неуклонно шел вверх — сказывалась разница в высоте фундаментов. Я рукой нащупывала холодный камень стен, а сама думала только об одном: «Только бы до кухни поскорее добраться и никого не встретить».
Почему-то сейчас, когда у меня все внутри сводило от страха, обычный короткий путь казался бесконечным. А когда я наконец дошла до большой мраморной плиты, лежащей у входа в замок, то почувствовала такое облегчение, будто из кошмара выбралась!
Вот уж точно говорят, что у страха девять глаз!
Я осторожно прокралась вдоль стены к просторному замковому коридору, свернула направо, дошла до небольшого холла и остановилась. Здесь было уже не так темно. Сквозь узкие бойницы просачивались прозрачные пальцы луны, на пол ложились корявые длинные тени, в углу тускло поблескивали старинные металлические латы. На фоне грубой каменной кладки они казались почти живыми. Так и чудилось, что железные руки сейчас поднимут тяжелый меч и опустят его на голову врага. Ну, или того, кто рядом окажется.
«Ох и богатое ж у тебя воображение, Илинка!» — привычно разговаривая сама с собой, я уже почти дошла до лестницы, ведущей в подвал, как вдруг неожиданно почувствовала на себе чей-то взгляд. Он теплой букашкой полз по моему лицу, ощупывал, изучал, а у меня от страха ноги подкосились и волоски на шее дыбом встали.