О четырех остальных челябинцах пока говорить не буду. У них хромает дисциплина.
Как ни грустно слышать такое от командира, но приходится согласиться. Незаслуженную похвалу нельзя раздавать. И здесь возникает вопрос. Почему, несмотря на то, что комсомольцы Челябинска и Челябинской области стремятся завоевать право служить на этой подлодке и обком комсомола вроде бы отбирает лучших из лучших, выдает им комсомольские путевки, на лодку все-таки приходят не самые лучшие? Причем служить-то приходят на «Челябинский комсомолец» единицы, а посылают сюда десятки. Вина ли здесь военкоматов, которые игнорируют решения обкома, или других служб? Да и обком комсомола, видимо, проводит не самый тщательный отбор. Ведь хотелось бы слышать добрые слова не о пяти-шести челябинцах-подводниках, а обо всех.
А теперь о шефских связях. Да, челябинский комсомол не скупится на подарки. Но это еще не внимание. Ведь что стоит организовать переписку членов экипажа с лучшими комсомольско-молодежными коллективами нашего города? Или отдых экипажа на знаменитых уральских озерах? Пока же челябинцы увлеклись лишь подаркоманией, хотя шефствуют над лодкой многие годы. Есть, конечно, и находки. Перед вылетом нашей делегации по инициативе горкома комсомола был снят видеофильм о семьях челябинцев-подводников. Фильм этот произвел сильное впечатление на всех матросов. И улыбки были, и слезы. Такое не забывается. Словом, хорошее начинание, но не в нем суть. Нужна прочная связь «флот — тыл». Чтобы чувствовали моряки «Челябинского комсомольца» мощную поддержку своих земляков, их добрую заботу, и не от праздника до праздника, а постоянно. Чтобы наши парни стремились служить на подводной лодке, носящей название не по чистой формальности, а вполне заслуженно.
Пусть же слова этой флотской песни сбудутся!..
НА ДАЛЬНЕМ ПОГРАНИЧЬЕ
Сергей Александров
НЕБО ГРАНИЦЫ
На взгляд человека непосвященного, в маленьком гарнизоне пограничных авиаторов — затишье. Второй день льют обложные дожди. Над землей нависли плотные низкие облака. Даже когда края серого облачного полога приподнимаются над долиной, открывая местами склоны гор, дождь все идет — монотонно-надоедливый, безучастный ко всему, что происходит вокруг.
Внешняя бессуетность в летном хозяйстве обманчива. Может, и случается редкая пауза, но она из таких, что принято называть затишьем перед боем. Работы на аэродроме хватает, полеты же на задания по охране границы не прекращаются ни на один день, готовность к ним не снимается при любой погоде.
Накануне моего приезда, всего несколькими днями раньше, летчики эскадрильи успешно выполнили задачу по задержанию нарушителя. В тот день капитан Игорь Татаринцев был поднят по тревоге еще до рассвета. Едва начало светать, как экипаж уже выруливал на исполнительный старт. Взлетели, взяли курс в сторону границы. При подлете к заставе летчики получили от штаба поиска координаты района предполагаемого местонахождения нарушителя. Район не из простых: маршрут пролегал над горно-лесистой местностью.
Провели рекогносцировку, связались с нарядами, наземными группами, постами наблюдения — нет, пока ничего. Через несколько часов пришлось возвращаться на дозаправку. Вновь поднялись в воздух.
Погода тем временем испортилась. Небо, с утра ясное, стало быстро заволакиваться кучевыми облаками, от которых на землю ложились бесформенные тени. Еще не долетая до гор, летчики почувствовали «болтанку». В таких условиях главное — выдержать режим полета. Вот и застава. В стороне от нее, за пологой, продавленной посередине вершиной, нужно было снижаться. Но едва вышли к заданной точке, как на вертолет обрушились воздушные потоки переменного направления. Машину тряхнуло.
— Держись, — крикнул Татаринцев летчику-штурману Сушко и придавил рычаг «шаг-газа». — Идем на предельную малую!
Минутой позже «Земля» подтвердила: нарушитель в этом квадрате, смотрите, ребята, смотрите!
Стрелка высотомера продолжала раскручиваться против часовой стрелки, назад. Еще ниже! Наблюдение вели все: и командир, и летчик-штурман, и борттехник. В авиации не принято делить: «мое» — «не мое», небо на всех одно, и работа на всех одна, общая. Поваленное дерево, узкая протока, тропинка… Три пары глаз фиксировали и тут же отметали любую незначительную деталь — дальше, дальше!