Услышав от Лепетюхи слова о жертве, Славук и Марфа должны обязательно посмотреть на место захоронения Раховского. А когда они придут туда, то можно будет и брать их. А затем обыск, причем самый тщательный. В районном центре уже ждут вызова эксперты, которые примут участие в обыске, отыскании трупа и следов преступления. Главное, чтобы Лепетюха не подвел.
На рынке
Был воскресный день. На огромной площади на окраине небольшого районного городка толпились люди. Слышались визг свиней, ржание лошадей, кудахтанье кур. Базар был в самом разгаре. Людей было много. Одни приехали и пришли сюда, чтобы продать, другие — купить. Правда, попадались и такие, кто пришел сюда просто так, как говорится, на людей посмотреть и себя показать. Но таких было мало, большинство — это те, кто имел какой-то интерес или цель.
В ряду, где продавались лошади, пожилой цыган весело торговался с крестьянином. Цыган применял все свое искусство, чтобы убедить хозяина лошади в том, что его лошадь и стара, и больна, и хрома. Он состроил на лице брезгливую гримасу, взял кончиками пальцев хвост лошади, чуть приподняв его, сказал:
— Вот видишь, уже не хвост у нее, а огрызок, а ты говоришь, что кобыла молодая. Если это так, то моя теща еще девочка.
Он небрежно опустил хвост и снова зашагал вокруг лошади, оценивающе осматривая ее.
— Нет, не стоит она таких денег, не стоит, — вдруг он подскочил к продавцу, — слушай, хозяин, давай не по-твоему и не по-моему, выбирай любую половину, и айда вон туда, видишь, где уже покупки замачивают, я угощаю. Как, договорились?
Недалеко от места торга стояли двое. Старик и мужчина помоложе. Они были разными по возрасту, но удивительно похожи друг на друга. Одного роста, одинаковые длинные крючковато-мясистые носы, настороженные, злые глаза. Они не стали дожидаться конца торга, за которым молча наблюдали, и двинулись дальше, туда, куда показывал рукой цыган — к небольшой лавке, где продавали спиртные напитки.
Мужчины подошли, остановились, молча смотрели на людей, толпившихся у прилавка. Они не торопились подходить к толпе и минут пятнадцать наблюдали за происходящим. Это были Славук и его сын Антон. Наконец старик легонько подтолкнул сына в бок и тихо сказал:
— Ну, что, Антон, начнем?
И, не дожидаясь ответа, двинулся к толпе. Его глаза отыскивали нужного им человека. Славук знал, что тот человек здесь, среди любителей замочить покупку или желающих выпить за чужой счет.
Вскоре его глаза остановились на мужчине.
— Вот он! — выдохнул Славук и повернулся к сыну. — Подойдем, только не дрейфь, веди себя так, как будто с ним давно знаком.
Они подошли к стоявшему среди выпивших мужчине. Славук хлопнул его по плечу:
— Миша, здорово!
Миша был высокого роста, но до того худой, что одежда болталась на нем, как на вешалке. Он посмотрел на подошедших безразлично-потухшим взглядом голубых глаз и негромко ответил:
— Здоровы!
— Я смотрю, ты уже на взводе, а то хотел предложить бутылку на троих раздавить, — Славук указал рукой на сына. — Встретились мы с другом и видим: ты один скучаешь.
Михаил несколько оживился, но в глазах таилась недоверчивость. Он давно не помнил случая, чтобы кто-то пригласил его просто так выпить.
— И что, у вас деньги есть?
— Ради тебя найдем.
— Ну, тогда пошли! — решительно заявил Михаил и первым двинулся к лавке.
Славук не зря разыскивал этого человека. Десять лет назад у Трубкина неожиданно заболела и вскоре умерла жена. Детей у них не было, и остался Трубкин один. У него не было ни друзей, ни родственников. Горевал и веселился сам. Постепенно смирился со своим одиночеством и теперь уже не представлял свою жизнь иной.
Славук узнал о нем несколько дней назад, издали осмотрел его хибарку, стоявшую на краю районного городишка, осторожно выпытал у соседей, что он собой представляет, и понял, что лучшей кандидатуры для осуществления своего замысла ему не сыскать. Славук однажды дождался Трубкина и посмотрел на него. Его удовлетворило и то, что Трубкин был почти одного роста с Антоном.
Следующим шагом было знакомство с Михаилом, а там — как сложится. Славук хотел уговорить Трубкина продать свою конуру и объявить знакомым и соседям, что он уезжает куда-нибудь далеко.
Но это были планы, и чтобы они обратились в реальность, отцу и сыну Славукам предстояло действовать.
Славук протянул Трубкину пятерку:
— Иди, купи, тебе без очереди дадут.
Трубкин был уже изрядно пьян и действовал с присущей пьяным людям наглостью. Бесцеремонно расталкивая плечом людей, активно действуя локтями, он пробился к прилавку, возвратился с тремя бутылками вина и, запыхавшись, спросил: