Фантом, наконец, развеян по ветру, при этом несколько десятков тел остались лежать, раненые своими же, но крик восторга показывает, что храбрые воины считают это большой победой. Сейчас они особенно опасны. Не только не устрашены, а, наоборот, чувствуют особый восторг, возбуждение и готовность свершить самый решительный поступок. То есть, абсолютно безрассудны.
А я опять проиграл, не поняв характера противника. Получил по носу, результат, обратный запланированному! Ну что ж, будем мочить! Раз других способов нет, используем стихию. Почти сотня уже замурована, ранена и обездвижена моими "клетками", но оставшаяся толпа слишком велика, чтобы побить её словами.
Отдаю команду, сейчас верёвочный телеграф понёсёт её к плотине, а сам для развлечения начинаю бомбардировку толпы камнями, бросая их по краям войска так, что бы оттеснить его к руслу ручья. Для моей маленькой агитбригады наступает самый опасный момент, если о нашем убежище станет известно, то всё! Конец! Отсюда не выбраться! Поэтому бесполезных теперь говорунов я заталкиваю поглубже в расселину и ставлю им отдельную защиту, а раскрасят они её сами.
Команда передаётся также и пращникам, когда я дёрнул верёвку, сигнальщица с флажками, спрятавшаяся надо мной, передала приказ. И селянам на плотину, и ребятам с камнями. Вот они появляются на противоположном склоне и заставляют понять очевидное: спектакль закончен, начинается обычная, привычная война.
Позиция у моих атакующих, конечно намного предпочтительнее, Ради этого и заманивали хассанов в ущелье, сверху, в месиво тел промахнуться невозможно, камень с высоты разгоняется так, что сбивает с ног, попадая в любое место. Но защищающихся в десять раз больше!
Я тоже швыряю с неба булыганы, надеясь никого не зашибить сильно, до смерти, но постепенно в ущелье просыпается волна всеобщей взаимной тупой ярости, сопутствующая любой битве. Потоки ненависти в которых теряется вся цивильность и любой воин превращается в простого дикого зверя.
Как мне хотелось ограничиться разговором, безобидным пленением, без схватки, без крови, но это НЕВОЗМОЖНО! Не может быть драки наполовину, даже пьяные мужики, если их не растащить, будут мордоваться до потери сознания, а войско никогда не остановится, пока не выплеснет всю ярость.
Кровь повсюду. Ответные удары! Луки хассанов не бездействуют, добавляют топлива в котёл злобы, я вижу, как хватаются за своё тело фигурки наших ребят, будет сегодня работы старой бабке! И мои вояки тоже начинают орать, это происходит непроизвольно, в противовес нерешительности и страху приходится пришпоривать свою нервную систему.
В какую же игру я играл столько времени? Если в драке нельзя не драться, значит надо было сразу надеть на себя всю ярость, победить быстрым ударом, а уж потом вспоминать о доброте.
Глупые мальчишки, забывают о защите! Ну, швырнул камень, беги за следующим, так нет же, он смотрит, попал или нет, зачем? Где твой щит, разведчик?! И вот я беспомощен, как валун. Вижу, а крикнуть не могу, далеко, бесполезно. Хотя, почему? Что же я совсем забыл о своих возможностях?
Выбираюсь через щель в защите на край балкона, заделываю её и лечу через ущелье над поляной к стреляющим. Что-то долго ковыряются мои селяне, хотя я и понимаю, что пробить дыру в толстой каменной стене плотины — непростое дело, да и команда отдана не по радио, её ещё надо донести наверх.
Сейчас настырность хассанов невольно спасает их от позорного поражения, но не от ударов. Если бы они побежали вниз, сматываясь самым логичным путём, то попали бы мелкими кучками в добрые руки и верёвки королевских воинов. Нет, же, упрямые остервенело пытаются пробиться к моим стрелкам, как будто те — цель всей их жизни. Бегите отсюда, дурни, живее будете!
Пока я перелетаю, ещё одно печальное открытие рождается в голове. Я — не воин!
Мне противна эта грязная ненависть, эти реки крови, это стремление силой, количеством доказать своё превосходство. Бестолковость, беспощадность, происходящего. Разбитые камнями лица, изуродованные тела с вывернутыми конечностями! Всё — гадость!! Я никогда не стану солдатом!
Увлёкся спектаклем, вместо жесткого настроя на бой, мальчишка! Надо было просто ставить больше стенок, глядишь, было бы больше живых! Парадокс, но в бою добротой должна быть жестокость. Как на столе хирурга, резать, так резать, можешь, бери скальпель, а нет, так отойди!
И потом, одно дело для меня — пришлёпнуть гадкую, назойливую муху, используя техническую смекалку, совсем другое — идти отдавать свою жизнь за идеалы падишаха или короля, которые обо мне никогда ничего не слышали, но мою смерть за своё благо сочтут естественной и правильной.