Такая мысль Мишке в голову ещё не приходила. Действительно, если канат будет висеть выше крыльев, он не помешает, А сверху понадобится колёсико, которое не станет тормозить и не протрёт верёвку. Эти идеи настолько реальны, что горячий Пашка требует немедленно издать указы и делать! Ему хорошо, думает кларон-Дер-Сак, его голова не забита под завязку планами, сроками. Он не знает, сколько вкалывает работников и что нужно строить в первую очередь.
Но, поскольку всё равно придётся перешивать крылья, Мишка соглашается, пусть соберёт отряд своих отчаянных ребят, посмотрит ущелье внимательно, поучится закреплять непослушные канаты, придумает как высечь из камня колесо. Хотя, почему из камня? Можно и железное, или из меди, монеты переплавить.
Последние мысли приходят уже в воздухе. Давно запланирован полёт к строителям дороги, но руки не доходили, а теперь ждать больше нельзя, пора разогреть городских лоботрясов, привыкли у себя спустя рукава…. Вон, показалось пятно муравьёв в конце узкой ленты готовой дороги.
"Так я и знал" — злорадно думает Мишка! — "Ходят медленно, работают вяло, я так и думал!". Спускается издалека, чтобы не пугать незнакомых иритов своими полётными чудесами и подходит, как положено начальству, неторопливо, с суровым взглядом.
Рабочие из города не знают ничего про Клан Ящерицы, про демократические замашки юного кларона, для них он — просто господин, работодатель, продолжение карающей руки короля, все как куклы по очереди падают на колено, выражая уважение и повиновение, как и положено, но и не более того.
Сюда спешит услужливый артельный, который по указу важного вельможи в странно истрёпанном и испачканном костюме, пронзительно гудящей дудкой собирает всех строителей в кучу, они, радуясь перерыву, подходят, закидывая во рты какую-то жвачку и делают вид, что слушают. А сами жуют.
— Что-то не очень быстро двигаемся, мужики!
Откуда Мишка взял этот барский тон и обращение, сам не знает, со своими никогда так не разговаривает. Только сейчас он обращает внимание, что рабочие — не мальчишки в клане, c которыми он привык общаться. В артели все мужики степенные, немолодые, видавшие столько эдаких скандалистов, что даже не реагируют на сердитый тон. Молчат и жуют.
Один только артельный угодливо пытается объяснить, что дело это новое, инструменты не те, камня много, работников маловато. Мишкина попытка подстегнуть коллектив словами и надавить на нервы заканчивается неожиданно:
— Ты, бел-свет, милок, показал бы, как надо работать-то! Можа, мы и неумехи какие, а ты, видать, наученный! Вона, бери Фарю-то! А мы уж, бел-свет, поучимся…
Кому принадлежит голос, в толпе не видно, но чувствуется, что свои его не выдадут. Возбуждённый своими полётными мыслями и желанием "даказать", Мишка берёт в руки "Фарю", большую каменную кувалду на железной ручке и пытается изобразить шустрость работы. Уже через две минуты он чувствует, как наливаются тягучей немотой его не слишком тренированные руки, поясница начинает подсказывать мысли об отдыхе.
— Ты, бел-свет, не напрягайся, кларон, связки порвёшь таким инструментом, Фаря, она уважение любит!.. Ты, пока она летит, дай рукам отдых, а потом, бел-свет, опять напрягай. Иначе цельный день не подолбаешь!
Голос из толпы стал добрее, не каждый кларон вот так легко возьмётся за грязную ржавую ручку, обычно их сиятельства только орать начинают, а если приходят с солдатами, то можно и на порку нарваться!
Мишка от этой доброты чувствует, как горячая волна стыда переполняет все клеточки его тела, как это случалось уже не раз, стискивает дыхание, и он хрипло и чьим-то чужим голосом произносит то, чего мужики в жизни не слыхали:
— Ладно, ребята, оплошал я1 Ну, бейте, дурака!… Только вы поймите — ярко и увлеченно рассказывает про новый городок, клан молодых парней, про колесо, которое вчера удалось сделать, про дорогу, постоялые дворы, белый камень, даже про утренний полёт, из-за которого порван рукав, вот она, дырка, и этот рассказ так гипнотизирует одновременно и сказочностью, и реальностью, что многие мужики перестают жевать, полуоткрыв рот они слушают кларона, а видят какие-то свои сокровенные, детские мечты.
— Сегодня встал утром, а там мальчик, пацан совсем, сам вылепил город, из глины, всю ночь лепил, уснул прямо на камнях, поверите? Если мы эту тропу сделаем, по ней колёсные повозки помчатся, за два дня можно будет к нам приехать!