У Канчен-Ты не было никакого плана, но она твёрдо знала, что нельзя оставить остальных пленных без защиты, сама пережив позор безвольного повиновения, она никогда бы не оставила соплеменниц.
Обогнув лагерь по дуге, она зашла с другой стороны, это было нетрудно, почти ползком подобралась к группе мужчин и, дождавшись, когда крик Фарлина отвлечет их, быстро доползла до изголовья, из которого извлекла все кинжалы и даже одну из сетей, ставших причиной её несчастья. Единственное, чего она сейчас боялась, это наткнуться на паучиху с её кавалерами. Кинжалов оказалось больше, чем она ожидала, видимо смельчаки рванули бежать, даже не вооружившись.
Потом она также быстро отползла назад и также по дуге вернулась к новому союзнику. Мальчик, молодец, хотя и дрожал от возбуждения и страха, но ждал её около корзины, там, где они и договорились.
— Всё в порядке, Фарлин?
— Да, госпожа!…Прости, да, Канчен-Та.
— Тебя не ранили?
— Они струсили!..Что там случилось? Почему они так орали?
— Я подарила им самку саракура.
— Самку паука? И что? Они испугались паука?
— Дурачок!.. А то! Ночью приползли самцы.
— Так это ты им устроила? Ты, сама? И знала, что так будет?
— Я, я, чего ты так разволновался? Я не знала, что так здорово получится, просто хотела напакостить!
— Так ты — колдунья?
— Что ты, я разведчик.
— Разве девушки могут воевать?
— Спроси у этих…. И дай, я переоденусь.
— Такого я не слышал даже в легендах…..
Канчен-Та переоделась под бормотание мальчика и постепенно возбуждение беготнёй и победой перешло в спокойную уверенность в себе, она ощутила тепло и уют своего костюма, который, хоть и не боевой, но был чистым, связывал с домом, с кланом и снял с её тела последние отпечатки несвободы. Камень был на месте. Это тоже придавало моральных сил.
Запрятав ненужное оружие и свою рвань, девочка надела на себя и на мальчика перевязи с ножами и снова стала разведчиком. Два юных воина вернулись к лагерю и нашли женщин, которые не спали, слыша проклятья и шум из того места, где светили факелы и которое по-прежнему держало их в неволе одной только силой страха.
Никто их не охранял, пленницы забрали в темноте поклажу, которую несли, маленький отряд освобождённых ушел назад по тропе и начал удаляться от возможной погони. Холодный ночной ветер выдувал остатки тепла, но свобода согревала не хуже меховой одежды.
Сначала шли по тропе вверх, стараясь в темноте не потерять ориентацию, но когда небо вдали начало светиться, начали отклоняться вниз, в долину, туда, где можно было встретить своих, получить помощь и еду, которой теперь у беглецов не было. Когда стало ещё светлее, нашли укрытое место и там разбросали корзины, выбрали из них только то, что могло понадобиться в пути, одежду, шкуры, бурдюки для воды, старую одежду.
Практически все были в своей домашней, потому что в плен попали одинаково, в каждом селении, где пропадали ириты, находился предатель, который выдавал своих, заманивал их и тут же возвращался назад, так что сейчас женщинам пришлось надевать чьи-то обноски, особенно обувь, их собственная не годилась для ходьбы по горам, и уже начала рваться за дни пребывания в плену.
Всё ненужное сложили кучей и завалили камнями. Встал вопрос, что делать с лишними кинжалами, не оставлять же оружие врагу. Женщины их не взяли, отказались надевать на себя, и надо было выбирать: нести эту тяжесть или закопать подальше от тряпья.
Канчен-Та была уверена, что погони не миновать и уже хотела закапывать, но вмешался мальчик Фарлин, для которого оружие врага значило больше, чем еда или тряпки. Для воина это — его гордость! И он готов был тащить сам всю связку, так что девушке пришлось забрать у него половину.
Так они и пошли дальше, армия из двоих маленьких иритов и десяток женщин, напуганных, уставших, потрёпанных и полуодетых, но свободных. Никто из них раньше не был в этих местах, да, собственно говоря, никто и не знал толком, где они находятся, знали только, что рядом с Хассанией и что любой отряд, который они повстречают, будет, скорее всего, вражеским.
Канчен-Та поневоле стала предводителем, поскольку женщины ничего не понимали в правилах передвижения, а мальчик полностью подчинился ей, узнав, как произошло освобождение. Теперь они вдвоём шли впереди по сочным листьям и цветам, доходившим в высоту до пояса, протаптывая тропу. Это было плохо, движение по стеблям затруднено, а широкая лента вытоптанной зелени не оставляла сомнений в направлении бегства. Зато отряд удалялся от той дороги, по которой обычно шли торговцы.