— А ты смотрел, что ли?! Вот, срам-то!
— Да, ладно тебе, мать, молодой был. А ты уж больно танцевать шустра! А у Огня, это уж потом, случайно увидел. Привет, сынок!
— Свет тебе, пап!
— Я тут слышал, король какой-то объявился… Не знаю, что за король, но, говорят, дело у него правильное. Я этих хассанов до сих пор терпеть не могу. Чего их наш к себе таскает? Тоже мне, телохранители… Ты, сынок, на меня не дуйся, мне, старому измениться трудно. Думал, сын будет, как у всех. А ты — вон какой! Мне и не тянуться за тобой. Думал второй родится, а тут мать подкачала, опять девка… Да ладно вам драться!.. Щиплются, как гуси дикие… Я тут думал, думал, получается, я дурак и есть, такой сын у меня, гордиться надо, а я рыло ворочаю! По глупости это. Всё хотелось по-старинке, а жизнь, видишь, по-своему.
— Да ладно тебе, пап! А хочешь, давай все со мной! Там весело!
— Весело, это хорошо. Глянуть бы разочек, как ты там. А жить и умирать мы здесь будем. Тут корень. И родовой столб наш здесь. Ты, сынок не забывай этого. Птица молодая из гнезда, это хорошо. Только чтобы вернулась потом.
— Я понял, отец. И помню всегда. А там видно будет. Куда судьба повернёт…
— Это я тебе и сейчас могу сказать. Завтра твоя судьба повернёт на юг, на перевал. Невеста-то ждёт уж, наверно, волнуется?
— Отец! Ладно тебе. Дай парню подумать самому.
— Вот, бабы!.. Ну, ладно, ладно вам! Опять щиплются! Ну, женщины! Им бы всё думать! Ты что же не видишь, мать, он одной ногой уже там, в Огнях сидит, а второй в засаде своей воюет, а тут места себе не находит. Что же он зря, что ли кларон? Это же звание! От него не только висюльки на куртке, оно же ещё и обя-язывает! У него, поди отряд там без головы сидит, штук двадцать молодцов, он должен о них волноваться, как о детях неразумных. А ты — "ду-умать"! Бежать надо!
Эх, отец, думает Мишка, угадал ты, это точно. Только не двадцать, а двести двадцать, да куча новеньких, да Пашка там один зарывается, а не дай бог, придёт кто, как они отбиваться будут?
— Боги с тобой, отец, куда бежать? Он же только вчера свалился, штаны ещё вонючие не высохли, еле отстирали, и в чём только он собирался к невесте, дурень! И худой весь, откормиться бы…
— Вот и стирай, раз такое твоё дело. А его дело — бежать! Я бы и сам маленько размялся, а то всё лето просидели…
— Ой, просидел он! Дома три раза появился на праздники, а уж засиделся…
— Отец, а давай ты мне поможешь. Заодно и посмотришь.
— Что помочь?
— Да вещи мои туда взять. Ребят нанять, да перетащить потихоньку, а то я без них как…. Штанов сменных и то нет, мать правду говорит. Они с грузом потихоньку, тебе идти легко будет…
— Ох и хитрый ты, Мроган! И в кого бы такой? А что нести — то?
— А всё, что в кладовке. Книги, ну, листы…
— Да знаю я!
— Одежду, мешки мои, оружие там, всякое, я покажу.
— А кого ж нанять-то тебе?
— Да кого хочешь. А ещё всех моих ребят. Из отряда.
— Да знаю!
— Я уж договорился. Они тут от скуки помирают. А там дело. Только вот с вождём поговорю. А ты монет не скупись! Ну, оплату, то есть, нормальную положи.
— Зачем парням монеты? Только пьянствовать!
— Да не себе. Они же родителям оставят.
— Ну и хитрый ты, Мроган! Это, значит, чтобы старики против не были! Это ж надо, как ты всё в один узел связал! И парням, наверно тоже запасные костюмы — то взять?
— А ты говоришь, в кого я? Видишь, сообразил!
— Пап, папенька, и меня возьми! Я тоже со скуки помру!
— Ну, ты ещё, мелюзга, дочь! Куда ты? Зима уже, это тебе не на печке! На камнях спать-то! А завьюжит, и не найдёшь тебя в снегу. Ты, Фарис-Ка потерпи, найдётся и тебе воин, уведёт так, что и рада не будешь!
— Мроган, ну скажи ты ему!
— Не скажу, ириска, отец правильно говорит. Ты же девочка.
— А как же твоя Канчен-Та?
— Так она же не сразу, взяла и пошла. Она сначала вместе с братом бегала и танец учила и с кинжалами работала и в горы ходила. Не один год! Хотела быть воином. А это труд, знаешь какой? А ты даже башмаки не разу не надевала, бегаешь в кожанках мягких, а там камни. Ты ногу подвернёшь, кто тебя потащит? Не веришь, мать спроси. Она в горах была, знает!
— А если научусь бегать?
— Тогда возьму.
— Честно?
— Честно!
— Мроган, что ты говоришь?
— Ма, ну не всю же жизнь ей дома сидеть! И если я возьму, так рядом буду, а со мной ничего не страшно!
— Ты так весь клан за собой утянешь. Всех молодых.
— Не всех, ма. Ленивых не возьму. Жадных не возьму. Подлых не возьму, жестоких, безразличных, тупых, пьяниц, бабников, болтунов, видишь, сколько вам останется!