— У кого это, "у нас"?
— У нас в клане. Э, э! Ты не дёргайся, оба разобьёмся как глиняный горшок. Ты хочешь моей смерти?
— А зачем ты издевашься? Ни в каком клане мне теперь места не будет!
— Ну, вот, рёва, здорово! Это у них не будет, а у нас будет. Только с условием.
— С каким ещё условием-та?
— Думаю, ты согласишься… Надо ненавидеть хассанов. Но не тех, которые детей растят и зерно сажают, а тех, которые девочек воруют и селения сжигают. И не только ненавидеть, а драться с ними. Крепко драться, жизни своей не жалеть!
— Как ты?
— Что, я?
— Ну-у! Как ты, один, в лагерь ночью!
— Так не днём же, днём всё видно! Эх ты, смешная!
— Я ненавижу хассанов. Всех! Ты не знаешь. Их дети мучат рабов не меньше, чем взрослые. Дерьмо в еду бросают, швыряются, чем попало, ночью поджечь могут, они же любопытные, дети-та, а родители им всё разрешают.
— И ты готова убить ребёнка?
— Убииить?!.. Не-еэ, убить я никого не готова…. Ой, прилетели! Можно я потрогаю?.. Он тёплый и светит. Красиво… Это волшебство, что ль?
— Не совсем. У нас этому учатся.
— Ну-у! Значит, вы — клан волшебников, что ль?
— Нет. Наверно можно сказать, что мы клан молодых воинов.
— Ну-у! Как же вы возьмёте себе девушку? Тем более, такую как я? Порченую.
— У нас много девушек. И некоторые из них — воины. Но не все, быть воином — не главное.
— А что главное?
— Главное — верить в победу, уметь драться за неё, любить товарищей, не жалеть себя.
— Ну-у! Мне подходит только последне, жалеть уже неча! А вот драться я не умею.
— Ты просто не поняла. Это не значит, махать кулаками. Ты нам можешь очень помочь, если захочешь. Ты была в стране наших врагов, знаешь их язык, обычаи, можешь обучать ребят всему этому. Но учти, на этой войне может быть очень трудно, и смертельно опасно.
— Ну-у! Напугал! А откудова ты меня вытащил, там не опасно?
— Ладно! Думай, короче. Готова? Полетели дальше.
— Жалко, темно стало. Сейчас архаику надо принести посудину, подсунуть под его задницу и ждать, пока он облегчится… И зад ему подмыть! И быть ласковой!… Сволочь!
— Поэтому ты — Фирка?
— Не только поэтому. Хассаны все клички дают так, чтоб каждый день тебя оскорблять. Ой, вижу! Новый факел! А как тебя зовут?
— Мроган.
— А жену твою?
— Канчен-Та. Ой, Канчен-Ка! Забыл!
— Ты смешной такой! И простой. Только я звание не разглядела…
— Только не смейся… Кларон.
— Че-го?!!! Ты — вельможа? Кларон! Ничё себе! Никогда не мечтала летать с клароном! Так, значит, это твой клан? То есть, Ваш?
— Наш, наш! Я же тебе и говорю. Это наш клан! Только обращаться надо просто, не вздумай передо мной на колени бухаться, и на "Вы" выражаться!
— А как же мне обращаться?
— Очень просто: "Мроган, брат мой".
— Ну-у! Как у монахов?
— Значит, так.
— И чё надо сделать, чтоб меня взяли?
— Восьмушку поживёшь в карантине. Не бойся, там никакой заразы нет, мы просто так называем жильё для новичков. Посмотришь на нас, а мы на тебя. А потом дашь клятву. И всё! Живи! Захочешь — учись быть воином. Нет — учись лечить, шить, готовить, стирать, работы полно всякой, только шевелись!
— Ну-у! А домой можно будет сходить?
— А где твой дом?
— Ну-у! В Иллирии, около Бари-Кона.
— Далеко тебя занесло. Я в тех краях пока не был, только в Та-Бен ходил по делам.
— Ну-у! Так это же рядом совсем!
— Я знаю. Короче, ты свободна. Делай, что хочешь. Только проводить тебя мы пока не сможем, сама пойдёшь. А ярлык дадим.
— Будет бой?
— Ты слышала? Всё поняла? Да, к сожалению будет.
— А я смогу помочь? Ну хоть чем-нибудь?
— Я же сказал, очень даже можешь!
— Тогда домой надо весной идти, правда?
— Вот и молодец.
Плотину строили вместе с селянами. Они шли и шли. По одному, парочками, со своим барахлом, зная, что ночевать придётся в горах. Девушки-посыльные оббегали все окрестные и дальние селения и уговаривать иритов, привычных к труду, долго не пришлось. Зима, всё равно руки простаивают, а дома — тоска! Тем, кто постарше, платили, многие отказывались от денег, а жмотов, начинавших торговаться, не брали совсем.
Каждого приходящего Мишка опрашивал лично, не доверяя никому, ничьим рекомендациям, слишком многое ставилось на карту. Один болтливый язык мог разрушить всю подготовку. Он же лично выписывал ярлык и ставил знак, по которому любая проверка могла вычислить чужака.
Тёщино Гнездо с лёгкой руки Канчен-Ки было признано всеми командирами лучшим местом для засады. После ночного разговора с Харрез-Пашем стало совсем ясно, что всё здесь сходится, и желания хассанов и надежды мстителей. Но войско двигалось медленно, управляемое ленивым архаиком, что было Ящерицам только на руку.