— Остановитесь и замолчите!
Бесполезно! Стоят только те, кто уже замурован. Но и они орут.
Кое-кто стреляет, не целясь, на голос старца, который, в целом, звучит сбоку, хоть и смазан эхом. Хорошо стреляют! Часть стрел летит точно в нашу защиту, пугая моих девочек. Но не это меня волнует. Я боюсь, что хассаны и в самом деле не успокоятся, будут шевелиться и драться до конца, не убивать же их, всю тысячу, в самом деле.
Стенки, стенки, десятки стенок, пока длится пауза с расстрелом бедного воздушного старика. Наконец, мне кажется, что прибыли все, снизу лезут только одиночки. Опять включается фантом:
— Сотники! — пауза — Подойдите ближе. — и правда, двое выходят, только не стоят смирно, а орут, подбадривают себя:
— Воины не боятся духов!
После этой смелой тирады в толпе раздаётся дружный как взрыв крик такой ярости, как будто они уже победили злейшего врага. Приходится переждать паузу, пока голоса стихнут.
Я приподнимаю одного из воинов над толпой.
— Слушайте, воины!! — пауза — Слушайте!
Поднятый барахтается, пытаясь вернуться, но тело его лишено силы тяжести, поэтому, бессильный что-нибудь сделать, он, на всякий случай, внезапно орёт высоким, пронзительным бабьим голосом. Этот крик одного хассана производит больше впечатления, чем голос фантома, исполненный двадцатью иритами. Временно замолкают все, слушая одного. Я пользуюсь этим, когда вопль летающего крикуна замолкает.
— Это наши горы! — пауза — горы иритов!
Опять поднимается такой ор и визг, хоть уши затыкай! Начинается несанкционированыый митинг по выяснению прав на землю, с обоюдными оскорблениями. Про золото, которое, может быть, осталось в ручье, все позабыли. Опять некоторое время тучи стрел летят в глаза фантома. Сколько же у них стрел? А сотники аж приплясывают:
— Ирит слабый как женщин! Как ребёнок! — восторженные вопли — Это горы хассанов! Воины не боятся злого духа!
Каждый выкрик как и положено на хорошем митинге, сопровождается взрывом голосов, я отпускаю приподнятого, который, падая, видимо, что-то себе повреждает и поднимаю второго. Их бы всех сейчас, кучей! Но не могу. Силёнок мало! Ладно, двоих, троих, если они стоят спокойно, это ещё куда бы ни шло, а этих чертей — нет! Поднимаемый точно также орёт, поэтому в паузе удаётся всунуть в рот старца новую порцию агитации.
— У хассанов! — пауза — Есть своя земля!
Опять поднимается ор и вместе с ним поднятый перелетает на склон, я швыряю его за стенку, защищающую края ущелья. Воин пытается пробиться к своим через невидимую преграду, хотя сзади него подъём свободен. Я доделываю его клетку и потихоньку начинаю пересаживать в неё воинов одного за другим.
Каждый перелёт сопровождается тишиной, потом мудрой фразой фантома, криком поднимаемого, рёвом толпы и так по кругу. Наконец, до сотников, как до самых умных, доходит, что с их войском делают что-то не так. Десятка пересаженных оказалось достаточным, чтобы они поняли, что если так дальше будет продолжаться, то можно потерять всех. И какие же они сделают выводы?
А вот какие! Звучит пронзительная хассанская команда и вся толпа с рёвом бросается на несчастный фантом. Я перестаю поддерживать его и создаю новый, на противоположном склоне. Мои помощники не сразу это понимают и глаза вместе со ртом появляются у фигуры с опозданием. Цирк! Причём, совсем глупый с моей стороны! Я и забыл, что сам по себе фантом мне совершенно не нужен! Увлёкся!
А в это время орды вражеских воинов смело бросаются на фигуру из воздуха и орут! Как они орут! Сплошной визг стоит по ущелью, открывая мне простую истину: хассаны не такие, как ириты. И я не хассан. Мог бы это и раньше понять!
До сих пор я имел дело с крохотными отрядами и мне казалось, что войско в целом такое ж, как они. Оказалось, абсолютно не так! Если один ирит поймёт, что игра проиграна, и больше нет средств бороться, он остановится и вместе с ним остановятся другие. Хотя бы для того, чтобы оценить обстановку.
Чему-то меня могла научить последняя драка в сгоревшем селении. Хассан не ирит! Он будет искать возможности напасть в любой ситуации, даже в самой безнадёжной. Он может временно не двигаться только в случае если уверен, что потом нападёт ещё сильнее. И это безрассудство, сходное со слепой яростью носорога, оправдано, оно может переломить ход битвы! Возможно, что так и были когда-то побеждены королевские войска?