— Да я не только этого боюсь…
— Про аномалии я тоже в курсе, причем знаю о них побольше твоего. Все, идите, хорош трепаться.
Моя помощница, кажется, не особо обрадовалась тому, что я раскрылся перед Василием. Но только так можно было получить нужные данные и, главное, свидетеля. Когда я раскручу это дело настолько, чтобы можно было звать сюда «Четверку», благоприятно настроенный свидетель очень пригодится. Но пока пусть помалкивает — целее будет.
— Поторопимся, — сказала Аграфена, и они с бойцом направились к тропе, что вела в сторону монастыря.
Я нашел Оксану возле поврежденной стороны камня. Девушка возилась с фотоаппаратом.
— Пленка закончилась, меняю, — бросила она через плечо.
— Идем, здесь все сделали.
— Куда дальше?
— Смотреть заброшенные корабли. Те самые.
Глаза журналистки загорелись. Она быстро убрала отснятые пленки в рюкзак и на всякий случай герметично упаковала их в пластиковый пакет.
— Готова.
— Иди строго за мной и не сходи с тропы, — предупредил я.
— Ага.
Мы вышли на перекресток нескольких просек. Правая вела как раз туда, где располагались монастырь и база сторожей. По левой можно было пройти к Змеиной горе и дальше на север острова. Нам же нужно было на восточную часть, пересечь Коневец с запада на восток.
— Красиво здесь, — вздохнула Оксана, поправив лямку рюкзака.
— И топко, — я кивнул на заболоченные участки. — Хорошо, что сапоги надела.
— Ага, только жарко в них ужасно. Носки выжимать придется.
Я усмехнулся. Ничего, лучше так, чем промочить.
Идти нам пришлось почти три километра, причем не только по утоптанным тропинкам, но и по весьма холмистой местности. Мне-то нормально, а вот Оксана, у которой за спиной был нелегкий рюкзак, отставала.
Мы как раз взобрались на очередной холм, откуда я прикинул, как будет лучше спуститься к пляжу — светлая полоска бухты с чернеющими стальными гигантами была отсюда хорошо заметна.
— Ну, спускаться будет проще. И все равно я задам этот вопрос снова. Рюкзак свой мне дашь?
Оксана гордо вскинула подбородок, как и всякий раз, когда я предлагал ей помощь.
— Я справлюсь.
— Не сомневаюсь. Но мне нужно, чтобы у тебя оставались силы. На всякий случай.
— Я справлюсь!
Но мы оба понимали, что она глупила. На меня можно было взвалить четыре таких рюкзака, и я за счет выносливости даже без магии мог бы быстрее их тащить. Но Оксана… Упрямая она была, эта девчонка. Постоянно пыталась доказать всем вокруг и самой себе, что не хуже других. Особенно мужчинам. Оно в целом и понятно: рано потеряла родителей, потом пришлось заботиться о дедушке — не было времени на слабости. Но сейчас-то чего выпендриваться?
Или дело было именно во мне?
— Оксан, — вздохнул я. — Вот что ты сейчас пытаешься мне доказать? Что тоже крутая? Так я это прекрасно знаю. Или ты обижаешься, что я ни разу не приехал вас навестить?
Девушка молчала, глядя на меня исподлобья. Да, обижалась. Но себя губить-то зачем?
— Я дура, — наконец заключила она.
— Уточни.
Она стащила куртку и осталась одной футболке. Затем свернула ее, вытащила из рюкзака бутылку воды и протянула мне.
— Охлади, пожалуйста.
Я удивленно приподнял брови.
— Серьезно? Ты меня используешь как генератор льда?
— Но ты же можешь. Хочешь помочь — вот и помогай. Я попросила.
Забавно, что так себя вести она начала именно в тот момент, когда мы остались наедине. Значит, у нее были ко мне некоторые претензии. И я уже догадывался, какие именно. Все же случился между нами… эпизод.
Вот только тогда девушка сама взяла быка за рога и с тех пор ни разу не проявляла ко мне ни интереса, ни желания повторить. Я и закрыл для себя этот вопрос. Но, видимо, все это время я думал неправильно.
Я быстро связал стихии с эфиром, и бутылка покрылась тонкой корочкой льда. Оксана завороженно глядела на магические манипуляции. Когда вода стала прохладной, я протянул ей бутылку.
— Хотя погоди.
Плеснув на руки немного воды, я призвал стихию ветра, добавил эфира — и у меня в ладони оказался ледяной стакан. Я налил в него воды и подал Оксане.
— Вот теперь сервировка как положено, — улыбнулся я. — Пить будете, сударыня?
Журналистка лишь покачала головой.
— И как это расценивать?
— Ну ты же попросила воду охладить. Так и расценивай.
Она пила, не сводя с меня внимательного взгляда. На такой жаре стакан начал быстро плавиться, и по ее пальцам текли ручейки воды.
А затем она резко сжала руку, и лед хрустнул в ее пальцах, превратившись в несколько осколков.