А вот интересно, размышлял Ярик, какой смысл в принципе разъезжать по городу на дорогой машине? Двигатель, насколько помнилось из прочитанного в случайной статье, там стоит такой, что можно на танк воткнуть. И танк худо-бедно, но поползет. А ежели пролетит рядом, в пробке, велосипедист, заденет педалью дверцу - ремонта будет, как на подержанный "Фольксваген". Нет, все-таки богатые люди - поголовно со своими причудами. И вот что любопытно: это они из-за особенностей мышления так "поднялись" - или рекомые особенности суть побочный эффект от подъема на вершину пищевой пирамиды?
Тем временем дворы закончились. Ярослав пересек последнюю "зебру" на пути к жилищу объекта воздыхания, завернул к парадным и удачно нырнул в подъезд, поблагодарив выходивших навстречу подростков - звонок в домофон испортил бы весь сюрприз.
Но сюрприз ждал самого Ярослава. Дверь в квартиру Ирины была незаметно, едва-едва приоткрыта. Просто не захлопнута до срабатывания защелки. И звуки из-за двери доносились, как минимум, странные.
Ярик взмок. Ему живо представились грабители, шурующие в уютном семейном гнезде любимой девушки. А может, даже и не грабители. Может, и насильники. Групповые. Забыв про выключенный телефон, про полицию и про собственную безопасность, молодой человек отважно, но осторожно приоткрыл дверь и просочился внутрь, зажав в кулаке тяжелую связку ключей.
Звуки доносились из Иришкиной комнаты. Странно. В квартире вроде бы порядок. И никого более не наблюдается. Наверное, согнали всех в одно помещение - и пытают! Ярик собрался с духом, закусил губу и пинком открыл нужную дверь.
Пару мгновений сознание отказывалось воспринимать открывшееся. Как будто Ярослав смотрел на картину Дали или Босха. Детали, детали, детали... И все это как-то не укладывалось в паззл, словно мозг не хотел осознавать происходящее. А потом что-то щелкнуло, где-то внутри, и он понял, откуда взялся этот ступор.
На разложенном диване - на том самом, где Ярослав так любил сидеть, закинув ногу на ногу, и пить чай, фонтанируя байками и веселя очаровательную слушательницу, любуясь ее хулиганской улыбкой, - так вот, на диване, разложенном и заправленном смятыми, скомканными простынями, явно влажными и пропахшими телесными ароматами, его лучший друг Рустам и девушка, которую он, Ярослав, казалось, так любил еще пару секунд назад, занимались сексом.
Эмоций не было никаких. Нет, наверное, они были. Где-то там, где они обычно зарождаются. Просто сейчас, в данный момент, это загадочное место было бесконечно удалено от Ярика. И в голове шуршало и царапалось только одно: "Зачем?"
- Ира. Рустам. Зачем?
Парочка наконец заметила постороннего - Ярослав отстраненно даже восхитился их вовлеченностью в процесс. Ира взвизгнула и каким-то неимоверной гибкости маневром выскользнула из-под Рустама, спрятав лицо в подушку. Сам Рустам густо покраснел. Вернее, потемнел, потому что от природы был смуглый до бронзовости. Поднял взгляд, отвел, снова поднял. В глазах друга - друга? - читалась такая безумная смесь вины, досады, вызова и злости, что Ярослав просто развернулся и вышел. Постоял в коридоре, послушал дуэт яростного шепота за спиной. Вдохнул, выдохнул. Прошел на кухню, выпил воды из-под крана, посмотрел в окно. И отправился на улицу.
-6-
Рустам догнал его на переходе, на ходу застегивая рубашку и шумно отдуваясь. Попытался схватить за локоть, но тут же отдернул руку. Они молча перешли дорогу, и тогда бывший товарищ заговорил:
- Ярик... Брат... Да не, ну какой я тебе теперь "брат". Я понимаю... Ты меня теперь ненавидеть должен, - от нахлынувших эмоций молодой узбек рубил фразы и слегка путался в порядке слов.
- Слушай, мы же с Ирой, - Ярослав отметил это "мы", продолжая молчать и сосредоточенно шагать в сторону дома, - да, мы с ней давно хотели тебе все сказать. Но нам было страшно. Понимаешь? Очень страшно. И я, и она... Мы не хотели потерять друга.
- Ну вот и как вам теперь? - не выдержал Ярик, - Уже не страшно? Уже не боитесь?
Рустам выглядел так, будто его побили. Точнее, били кого-то другого, а он стоял рядом и не мог ничего поделать. Эмоции все так же никак не могли догнать Ярослава, и он наконец остановился, развернулся к бывшему другу и выжидательно уставился ему в глаза.
- Скажи мне, брат, - Рустам дернулся, но взгляда не отвел, - Что говорит Коран о том, когда мужчина уводит у друга женщину?
- Но ведь она не была твоей! - Рус вскинул руки, но быстро понурился, - Ну да, я понимаю... Ты-то не знал. Брат, слушай, Аллахом клянусь - я не имел целью нанести тебе оскорбления или вреда. Просто... мы любим друг друга. Понимаешь?
- Понимаю. Но - не хочу понимать, - Ярослав скривился, - Да, как-то не очень доступно объяснил... Но именно так я сейчас себя ощущаю. Все, иди к ней. Давай-давай, топай. А я буду... понимать.
Рустам хотел добавить еще что-то, но его собеседник уже развернулся и снова направился во дворы. Ему действительно все было кристально ясно. И он признавал, что на месте друга - все-таки друга, - он, возможно, поступил бы ровно так же. И более адекватной стратегии для подобного случая пока представить не мог. Не факт, что ее в принципе не существовало - просто решение было либо крайне непростое, либо предельно банальное, и Ярик не мог его в данный момент ухватить рассудком.
А потом чувства все-таки настигли его, в каком-то из уютных маленьких скверов, возле одного из детских садов, бывших неотъемлемой частью дворового комплекса общественных зданий в каждом микрорайоне... Ярик рухнул на удачно подвернувшуюся скамейку, уткнул лицо в ладони и застонал. Стиснув зубы, часто дыша, чтобы не разрыдаться от боли, но вполне ясно и отчетливо.
За спиной гомонили дети, покрикивала воспитательница, в кустах надрывался какой-то суматошный птах. День перевалил за экватор. Солнце, просеянное редким ситом листвы, ласково гладило Ярослава по голове. А он все сидел, покачивался из стороны в сторону и держался за голову, будто боялся, что она взорвется или отвалится. На душе было пусто. И холодно.
-7-
Все, что имеет начало, имеет и свой конец. В какой-то момент Ярославу стало скучно жалеть себя, да и скамейка оказалась на редкость жесткой и неудобной. Встав и потянувшись, он сориентировался в пространстве. Ага, это за пару улиц от дома. Ну, видимо, надо идти и думать, как жить дальше.
Думалось, если объективно, с трудом. На визуальную память Ярослав никогда не жаловался, поэтому стоило определенных усилий отогнать от внутреннего взора так впечатливший его кадр с диваном. К тому же, чтобы жизнь не казалась малиной от слова "совсем", в голове у молодого человека звучал назойливый внутренний диалог.
Нет, ну как она могла, возмущался Ярослав. Нет, ну как он-то мог, заплескивало гневом преданного и брошенного другом студента. Вот же сволочи! Ненавижу!
Так, стоп - вмешивался кто-то другой. Судя по вдумчивым и убедительным ноткам, это была та часть личности, которая отвечала за рациональное. Стоп, Ярик, остановись, - вещал этот "глас разума". Ты не можешь заставить человека любить себя. Не можешь ведь? Вот и все нужные тебе ответы. Да, мир несправедлив. Да, твои друзья - тоже люди, и у них есть свои чувства, желания и видение ситуации. И хорошо бы постараться их понять.
Да не хочу я никого понимать, - теперь до Ярослава дошло, что это бузит его собственная эмоциональная компонента, доставшаяся в наследство от "диких, диких обезьян". Не хочу, не буду, пошли они все "на", "в" и еще по сотне известных всему обиженному человечеству адресов.
Голоса спорили, голова пухла. Солнце начало постреливать в глаза вызывающе ярко, дети во дворе орали противными визгливыми голосками, даже птицы умудрялись раздражать своим чвирканьем. Надо что-то делать, заявил у Ярослава в голове некто третий, безразлично наблюдавший за конфликтом. И в качестве тактики противодействия было принято отчаянное решение: глазеть по сторонам.