— Да и рубли. — Макс пока не проявлял излишнего энтузиазма. Все же деньги не их, а та легкость с какой мертвецы взяли банк, не позволяла думать, что они такие уж наивные. Но Жюбо рассеял его сомнения.
— Считайте треть ваша. А кстати, тут много?
— Да! — теперь уже Макс упал на колени и подкинул ворох бумаг вверх.
— Хватит на самолет?
Даша и Макс посмотрели друг на друга и расхохотались.
— Даже если вы купите самолет, то не сможете на нем летать, — сказал Макс.
— Такая сложная конструкция?
— Нет, как бы вам объяснить… понимаешь, есть определенные правила…
Пока Даша сгребала деньги и раскладывала по номиналу, Макс рассказал мертвецам об особенностях триста тринадцатой эпохи. Манада поняла, дай Гояба, половину, а Жюбо почти все. Опыта у него больше, в подобных операциях уже участвовал раньше. Поэтому, пока мертвый курьер кивал и перебивал Макса пояснительными вопросами, Манада перевела взгляд на окно. Там на карнизе сидел маленький воробушек, и сначала девушка не поняла, что в нем ее так насторожило, а потом дошло.
— Поэтому вам лучше путешествовать общественным транспортом. На самолет вас не пустят, а в поезде всунете проводнице пару таких банкнот… — говорил Макс.
— Жюбо, а чего это воробей… — перебила Манада.
— Ты права, красивый воробей. — Жюбо повернулся и подмигнул ей складкой под веком. — Продолжай.
— Но сначала вам бы лучше привести себя в порядок, а то вас любая проводница испугается, — сказал Макс.
— Не волнуйся, в этом нет ничего сложного.
Жюбо уже давно заметил булавку Даши на старой тумбочке. Он взял ее, а потом схватил себя за волосы и потянул. Кожа разгладилась, веки вытянулись, Жюбо превратился в азиата. Правда, рот немного неестественно улыбался. Мертвец воткнул булавку в кожу затылка, закрепил. Лицо немного сморщилось — он стал похож на себя обыкновенного.
— Кожу можно закрепить в нескольких местах и сформировать почти любой облик, — пояснил Жюбо. — Правда, спустя две недели я так уже не смогу, но надеюсь, мы справимся раньше. А теперь к делу. Про транспорт я уже понял, остались детали, но разберемся. Твоя жена обещала нам найти нужных людей?
— Да есть такой способ, — уклончиво начал Макс. — Сейчас.
Он достал сотовый и вышел в "Одноклассники".
— Какие у них имена?
— Женька Трохин, Петька Трохин и Светка Трохин.
— Может быть Трохина? — уточнил Макс.
— А у вас фамилии склоняются? Тогда да.
— Посмотрим… Женек нашел восемь, Петек пять и Ленок три. Почти все с фото.
— Удивительно! — сказал Жюбо, взглянув на экран. — Это Гемморианский Знаниеметр, или у тебя здесь архив всех людей Мира?
— Скорее второе, — замялся Макс. Даша уже с минуту старательно просверливала его взглядом. Макс понял — ступил. В надежде подоить мертвецов, жена хотела преподнести интернет, как что-то, доступное только им, а он показал, что это, вроде как, простая штука.
— Этот не похож, она тоже… — Жюбо взял телефон и вглядывался в фото. — А вот это она! Точно она! Смотри Манада, вылитая Варя!
Трубка перешла к Манаде, на маленьком экранчике высвечивалась фотография полноватой девушки, с хмурой физиономией. На сантиметровом фото едва ни треть занимала грудь, треть бледные щеки и треть все остальное, в виде: глаз, длинного носа, коралловых губ и черных волос.
— Где она? — спросил Жюбо.
— Ну-ка дайте… Это не так далеко. Ставропольский край, город Благодарный.
— А в лигах?
— Не знаю, сколько это лига, но в километрах примерно пятьсот.
— Если я правильно понял, ваши средства передвижения могут разгоняться до ста восьмидесяти километров в час, значит всего три часа пути?
— Ну не три и даже не пять. Есть правила, по которым ездить быстрее девяноста километров нельзя.
— Почему?
— Для безопасности…
Жюбо провел по подбородку — щетина уже начала превращаться в настоящую бороду.
— Так, — сказал мертвец. — Мы с Манадой выезжаем сегодня же. Вы обеспечиваете нас маскировочными средствами и вывозите из Ростова. Показываете, где проходят рельсы, и на этом мы с вами прощаемся.
— А что вам конкретно надо? — спросила Даша, пряча очередную ассигнацию под диван.
— Ножницы, бритва и пластилин, в первую очередь. Потом, крепкие нитки, пара ножей и вся возможная косметика. Тональные кремы и помада… я правильно сказал?
— Да. — Кивнула Даша.
— Еще краска для волос, запас одежды, несколько десятков булавок, сумка для денег, пожалуй, все. В этой маленькой базе данных, нет точного адреса Светка?
— Ее имя Света, имена у нас тоже склоняются.
— Ясно. Тогда вы идите за покупками, а мы приведем себя в порядок. Вперед.
— Макс я схожу одна, а ты останься, — сказала Даша. — Вдруг нашим друзьям что-нибудь понадобиться.
— Хорошо дорогая.
— У тебя есть еще булавки? — спросил Жюбо Дашу.
— Да, в ванной.
Жюбо встал, сделал Манаде знак и повел в ванну. Когда они скрылись за дверью, мертвец включил душ и зашептал ей на ухо:
— Пока ни слова о воробье или о чем-нибудь странном. Наверное (вырезано цензурой) уже нашли их.
— А почему так быстро? — прошептала Манада в ответ.
— Наверное, они каким-то образом навели на Дельту неприятности. Все же они не умнее, чем колода для рубки дров моего дяди. Но все потом, а теперь раздевайся, я приведу тебя в норму.
— А что воробей…
— Потом!
Манада фыркнула и скинула с себя платье. Она уже перестала стесняться Жюбо — тот видел ее голой не раз, да еще после того, что случилось во Сне… Жюбо завел ее в душ и разделся сам. Он тщательно отмыл ей раны на спине, поработал над лбом — там скопился гной. Потом Манада сделала то же самое с его боком. Отмывшись, Жюбо поставил Манаду перед зеркалом, взял с полочки несколько скрепок и потянул за волосы вверх. Кожа натянулась девушка хмыкнула. Такой гладкой кожей, она не могла похвастаться даже в детстве. Вона аж заблестела, как лысина старика.
Жюбо вначале просто закрепил кожу на затылке, Манада вернулась к нормальному облику. Мертвец согнул булавку так, чтобы она случайно не раскрылась и спросил:
— Какое ты хочешь лицо?
— А что я могу выбирать любое?
— Ну почти. Допустим ты хочешь, чтобы рот стал немного пошире?
— Можно попробовать…
Жюбо взял ее за скулы и немного потянул на себя.
— Как?
— Смешно. — Манада действительно улыбнулась.
— Да, поначалу такие игры с лицом забавны. — Жюбо тоже усмехнулся. — Оставляем?
— Ну…
— Через пару недель регенерация потечет быстрее и кожа выправится.
— Давай.
Мертвец начал медленно перебирать кожу, создавая складку на затылке и защелкнул булавкой. Губы девушки стали немного тоньше и шире.
— Теперь носик.
Манада стояла лицом к зеркалу, он позади. Его руки прошли в подмышках и легли на лицо. Вдруг Манада поняла, что это похоже на какую-то любовную прелюдию. Жюбо это так, по всей видимости не воспринимал, она повернула голову и взглянула вниз. Нет, воспринимал и еще как воспринимал!
— Жюбо у тебя там кое-что упирается мне в ягодицу, — проворковала Манада. Мертвец взглянул вниз и поморщился.
— А смысл? Я все равно ничего не почувствую. Можно его хоть отрезать, пока Обезболиватель не выйдет, он мне не нужен.
— Нет, резать мы ничего не будем.
Манада повернулась к нему целиком и положила руки на грудь. Она не дышала, он тоже, в его груди не билось сердце, а даже если бы билось, ладонь девушки не смогла бы ощутить это. Ее светло-мутные глаза смотрели в его темно-мутные. Ладони Манады поползли вниз.
— Неужели ты даже этого не чувствуешь? — спросила девушка.
— Нет. Хочешь, я повторю с тобой тот же фокус?
— Да-а…
— Ну как?
— Ты прав, ничего. А может хоть это…
Она положила ему на затылок руку и наклонила вниз. Губы встретились, языки облизали друг друга и… ничего. Чтобы понять каково это, представьте, что твориться у вас во рту после обезболивания у зубного. В таких случаях откусить себе язык — раз плюнуть, а мертвецы вообще ничего не чувствовали. Но продолжали целоваться…
Она гладила его затылок, вторая рука пыталась ощутить тепло от груди. Он исследовал ее тело ладонями. Две каменные статуи пытались добиться близости, хоть что-то ощутить, но тщетно. Он задумчиво смотрел в зеркало, сквозь дыру в ее голове. Двое возлюбленных, или просто любовников, бесчувственные как чурбаны. И тут обзор прервался, а на лицо Манады упали складки его кожи. Она нечаянно сорвала булавку с его затылка. Это стало для нее холодным душем. Она оторвалась от его губ и взглянула на морщинистое лицо. Она целовалась с мертвецом, прожившим в Мире две ее жизни, а еще страдавшим в аду целую вечность. Он увидел разочарование на ее лице и резко развернул к зеркалу.