Кстати в это Света поверила. И дело даже не в том, что он ее так легко отделал — подумаешь цыган-каратист. Но нет, он и брат доказали это иначе. Тем же вечером, когда Света уснула, Эстебан и Женя пообещали, доказательства будут утром, если она до сих пор не верит. И проснувшись, она уверилась окончательно. Во-первых, всю ночь ей снился Эстебан. Он ходил и что-то монотонно читал в темноте, а она послушно повторяла. Когда Света ошибалась в произнесении, Эстебан поправлял и читал фразу снова. Казалось, сон никогда не кончится, а когда это все-таки произошло, Света обнаружила, что все шрамы, раны и синяки рассосались. После двойной взбучки, прежде чем мышцы перестанут болеть, она должна была проваляться в постели неделю. Большой опыт сообщал — самое болезненное не драка, а следующие несколько дней. А тут она проснулась словно заново рожденной!
Конечно же, Света согласилась на установление связи между ней и цыганом. Насколько поняла, все будет так: она отдаст часть своей удачи, а вернее часть канала, по которому удача течет от неизвестного колдуна к ним. Одновременно, между ней и Эстебаном возникнет какая-то мистическая связь, и он сможет научить пользоваться удачей не интуитивно, а по собственному желанию. Чтобы ее окончательно убедить, Женя продемонстрировал несколько фокусов. Как то: вытянул триста раз подряд пикового туза из колоды, двадцать раз попал дротиком в центр мишени, с закрытыми глазами, и угадал, в какой руке у нее монетка, несчетное число раз. Почти захлебываясь, Женя рассказывал сестре насколько это здорово, когда тебе все время везет. Света соглашалась, все еще не способная представить насколько это здорово.
С обоих концов прозрачные трубки, зажимали прищепки. Цыган сказал, так надо. Они сидели напротив друг друга, Женя исполнял функцию "медбрата". Он воткнул последнюю иглу в вену Эстебана и немного отошел.
— Что мне делать? — спросила Света.
— Ничего особенного. Главное не противься, остальное я сделаю сам. Евгений?
— Открываю.
Женя снял две прищепки с первой трубки и тут же со второй. Гонимые сердцами, красные струйки медленно потекли навстречу. Свете казалось, кровь у Эстебана несколько темнее, чем ее. И вот они встретились. Сначала Света не поняла, что происходит и как происходит, но что-то происходило — это точно. Кровавые ручейки смешались, в тот же момент на тело навалилась усталость. Теплой волной, она пробежала от ступней до макушки, захотелось спать. Веки смежились, Света заметила — Эстебан шепчет что-то, прямо как во вчерашнем сне. Минутой позже она сообразила, ее губы тоже шевелятся, повторяя странное заклинание. Мягким обухом по затылку ударила тошнота, потом слабость и наконец, забвение. Но прежде чем потерять сознание, она увидела яркую картину. Высокий замок в форме статуи старца, и посох горящий ярко-желтым светом. В центре навершия стояла фигура, скрюченная от боли. А потом лишь тьма…
***
Тем же вечером Эстебан вывел ее на прогулку. Женя уехал на работу, оставив их наедине. Цыган взял две лошади, они выехали на бескрайние поля Приазовья. Где-то вдалеке плескалось море, солнце уходило за горизонт медленно, как будто хотело посмотреть, что же еще сделают маленькие смешные человечки? Цыган облачился в белый костюм и смотрелся потрясающе эффектно. Он вытащил трубку из уха, к тому же Света ехала от него справа, и видела обычную, не изуродованную половину лица. Высокий лоб, темный взгляд, он словно вышел из какой-то древней легенды. Старый колдун целитель, может быть деревенский знахарь, или ведун. Света призналась себе, после переливания Эстебан стал ей симпатичен.
— Давай сделаем перерыв, а то твой конь сейчас падет, — сказал цыган.
— Хорошо, — сказала Света, поглаживая взмыленную шею жеребца. Она весила многовато для верховой езды — сто двадцать кило, не шутка. Тот же цыган весом на треть меньше.
Света спешилась и повела коня, держа за узду. Эстебан шагал рядом, глаза бегали, ища что-то. Наконец, правый уголок губы поехал вверх — он нашел. Хотя нашел сущую безделицу. Простой голыш, размером с кулак. Он подошел, поднял и протянул камень Свете.
— Возьми.
Она подчинилась.
— А теперь слушай. Вы необычная семья, ибо каждый из вас уникален. Так всегда случается с рожденными под проклятьем. Вы в чем-то совершенно не разбираетесь, а где-то имеете огромные таланты, но если бы все не изменилось, они только мешали бы жить. Теперь же таланту надо дать взрасти. Сила твоего старшего брата в уме. Рассудок его быстр и трезв, хоть он и любит выпить. Сила твоего младшего брата мне пока не ясна, но всему свое время. Ну а твоя сила…
— В силе.
— Да. Но не только. Ты есть воплощение сильной женщины во всех ее проявлениях. Ты прирожденная мать и не твоя вина, что проклятье сделало тебя бесплодной…
— Я?…
— Да. Мне открылось это, когда наши сути встретились в темноте. Боюсь, детей ты родить не сможешь никогда. Но не расстраивайся, жизнь надо принять такой, какая она есть и не прогибаться под ее закидоны. А теперь постарайся понять еще кое-что. Этот камень крепче твоих костей, крепче кожи и мышц, но не крепче твоей ненависти.
— Моей ненависти?
— Да. Ты ненавидишь одного человека. Ненавидишь так сильно, что ненависть к нему пробьет любые преграды, сломает любые запреты. Ты ненавидишь того, кто сделал тебя бесплодной. Почувствуй это.
Эстебан положил кисти на ее ладонь с зажатым галышом. Посмотрел в ее глаза, Света погрузилась в его. Она упала в колодец зрачка и полетела. Внезапно там родился образ: старик, читающий толстую книгу. Он водил пальцем по странице и медленно шевелил губами. Каким-то образом девушка почувствовала — это он повинен во всех ее бедах. Увидела его, нашептывающего ее одноклассникам самые подходящие к ней насмешки, парням с которыми ей хотелось встречаться все ее недостатки. Он приходил к ней по ночам и стаскивал одеяло, а на утро она просыпалась дрожа от холода. Он подставлял ей подножки на лестницах, измазывал соплями перила… И ее захлестнуло. Ненависть ворвалась в сердце, вытеснив все хорошие чувства. Ненависть раздавила даже наметки на них. Последнее видение добило — старик засунул ей во влагалище руку по локоть и навсегда лишил возможности родить. Света заорала и сжала кулак. Булыжник распался каменной крошкой.
— Хорошо, — сказал Эстебан. — Но это только начало…
Глава седьмая, подраздел второй: удивительная свалка Петра Трохина.
— Ты не пойдешь с нами и точка! — отрезал Жюбо.
Они стояли на поляне, покрытой жухлой травой и препирались уже минут пятнадцать.
— Но ведь это я его нашла! — возражала Соня.
— Ну и что? Это мог сделать каждый…
— Заткнитесь оба! — рявкнула Манада. — Соня, ты что не понимаешь, насколько это опасно?
— Мне все равно. — Готка вздернула подбородок и выпятила верхнюю губу. — Я не боюсь опасности. И как можно ее бояться, когда смерть для тебя лишь простой звук… ай!
Жюбо положил ей руку на трапецеидальную мышцу и надавил.
— А боли ты тоже не боишься? — спросил мертвец. — Сама смерть далеко не так страшна, как боль. Что до порога, что после.
— Но…
— Ты останешься здесь, — отрезал Жюбо. — Если хочешь развлечься иди, повесься на той осине.
— Не смешно Жюбо! — сказала Манада. — Соня ты останешься на подстраховке. Если мы не вернемся…
— Считай мы умерли, — закончил Жюбо. — Пошли.
Он схватил Манаду за локоть и повел к мрачной свалке Пети Трохина. Идти они предпочли в сумерках — глаза мертвых лучше ассимилируются к темноте, у них будет преимущество. Добрались они сюда часа два назад и решили подождать, раз уж подвернулась возможность подкрасться незамеченными.
Надо отдать должное девушке готу — она нашла Петю минут за десять. Позвонила в воронежскую телекомпанию, спросила, где находится свалка Трохина, получила ответ. Так как дело происходило утром, мертвецы решили ехать как можно быстрее. Ведь еще надо найти Свету и Женю. Но потом Жюбо сказал обождать и предложил купить оружие, вспомнив, чем кончилось встреча со Светой. После описания "скорострельного ружья", Соня заявила, автомат им никто не продаст. Ну, то есть купить его можно, но не сразу. Сначала придется выйти на нужных людей, потом тебя проверят — не мент ли — и только затем, продадут. Однако можно купить другое оружие. Например, охотничье ружье. Но магазины открывались только в десять, пришлось ждать.