— Что с тобой, Иван Иванович? — спросила Федорова, заметив перемену в поведении заведующего складом. — Нездоровится, что ли?
— Ваш брат доведет, — неопределенно буркнул Петров, продолжая хмуриться. — Сколько вас приезжает, а я ведь один…
— В чем дело?
— Прошлый раз я передал тебе один лишний телевизор. А он более трехсот рублей стоит.
— Да ты что, батюшка! Я получила точно двенадцать, как сейчас помню.
— Нет, тринадцать! — твердо произнес Петров резким тоном. — Грузчики подтвердят.
— Да двенадцать же! — продолжала стоять на своем Федорова, не отрывая чуть нагловатого взгляда от румяного лица Ивана Ивановича.
— Не понимаешь жизни, Наталья. От меня зависит многое. Учти. Даже твоя зарплата. Она идет от выручки? От нее. А выручка складывается от ходовых товаров. А где же ты его получаешь? Где? У кого?
— Я… Я ничего, — заговорила Наталья Владимировна, уловив, куда клонит Петров. — Но честное слово, я не получала лишнего.
— Отдай хоть половину. А то ведь можешь потерять работу…
— Зачем так, Иван Иванович, я готова разделить твое горе.
И Наталья Влидимировна полезла в черную сумку за деньгами…
Метод «прощупывания» друг друга людьми, не чистыми на руку, не нов. Он не удивил и майора Харитонова. За двадцать лет работы в ОБХСС Яков Степанович встречался с ним. На раздумья наводило другое: как, всегда осторожный, Петров рискнул сблизить отношения с Федоровой, женщиной бесшабашной и с виду простоватой?
Яков Степанович ждал развития событий, но Петров активности не проявлял. Почему? Может, потому, чтобы лучше узнать Федорову? Допустимо. А может, по какой другой причине.
Казалось, пора приступать к открытой схватке, но майор Харитонов не спешил. Он превосходно знал и другое: работнику ОБХСС нужна выдержка. Начинать надо с Федоровой, а брать ее рано. Некоторые ее знакомства сомнительны. На этот счет есть факты, которые следует проверить и изучить. Пока не все ясно во взаимоотношениях Федоровой с Любовью Кирилловой, кладовщиком производственных предприятий общества слепых. Совместные пьянки в квартире Кирилловой, вероятно, не случайны. Что их объединяет? Только ли выпивки? А если кое-какие темные делишки? Обе замужние, а мужья друг друга не знают. Странно, очень странно. Надо лучше узнать, что за человек эта Кириллова.
Яков Степанович без труда выяснил, что предприятия общества слепых занимаются массовым пошивом матрацев, чехлов на сидения к автобусам и других изделий. Рабочие — слепые. Их просто можно обводить вокруг пальца. Выяснилось, что Кириллова слишком близка с шофером грузовой машины Дмитриевым. Он не раз приезжал в Глинки, встречался с Федоровой.
Спустя некоторое время. Харитонову стало известно, что через Дмитриева Любовь Кириллова отправляет Федоровой похищенную бязь и нитки в бабинах. Достоверность таких фактов оперативник решает немедленно проверить. Проверить надо тихо, без шума, не вызывая своими действиями подозрений у тех, с кем ему предстоит иметь дело.
Утром, одетый, как всегда, в поношенный штатский костюм, Яков Степанович выехал в село Колташово. Вот и добротные дома колташовцев, и мост через речушку. Она пересекает село. На водной глади — домашние утки и гуси. Машина остановилась у старинного низкого дома, срубленного из вековых сосен. В нем разместилась контора колташовского сельпо, в ведении которого находится. Глинский магазин.
Скоро Яков Степанович сидел в кабинете. Перед ним высились пухлые папки с отчетами всех магазинов сельпо. Старший оперуполномоченный придирчиво разглядывал каждый документ, представленный в бухгалтерию Натальей Федоровой. Бязь нигде не значится.
Досада стиснула грудь. В голове — уйма вопросов, ответов. Майор закрыл папку, навалился на спинку стула. От нервного напряжения пальцы выбивают дробь на столе. «Где, где бязь? — донимает главный вопрос. — В магазине? Нет, не должно быть. Слишком большой риск иметь так много бязи под прилавком. А если на складе сельпо? Ведь учет-то суммарный, и Федорова могла отправить ее на склад вместе с другими товарами, а бухгалтерии представить другую фактуру…»
Довольный новой догадкой, Яков Степанович быстро отыскал папку с отчетами склада по Глинскому магазину, и листы снова зашуршали под пальцами. Вдруг внимание задержалось на одной странице. Среди множества товаров значилось: «Бязь — 736 метров…»
— Вот где ты, матушка! — радостно прошептал оперативник, потирая ладонью вспотевший лоб. — Считай, семьсот сорок три рубля тридцать шесть копеек уже возвращены государству. А где же нитки? Хотя в документах их не должно быть. Они чисто производственного назначения, и продаже для населения не подлежат.
Просмотрев остальные бумаги и не обнаружив ничего сомнительного, Яков Степанович сложил папки в таком порядке, в каком их ему представили, и вышел из кабинета.
— Ну, как отчеты? — спросили его в бухгалтерии.
— В полном порядке, — твердо ответил оперативник. — Но мне хотелось бы поглядеть, в нормальных ли условиях хранятся материальные ценности на складе?
— Это можно. Вас проводить?
— Пожалуй.
Товаровед и Яков Степанович пересекли улицу. В складе, большом и добротном, был беспорядок. Ткани разных расцветок, пачки пальто и костюмов, платья, обувь — все моментально промелькнуло перед глазами оперативника, но бязи он не увидел.
Где она? Неужели отправили в какой-нибудь магазин? А, может, где-нибудь под другими товарами?
— Почему проходы завалены? — недовольно спросил Харитонов.
— После ревизии не успели разложить, — оправдывался кладовщик, расчищая путь.
Из-под груды пальто выглянули пачки бязи…
— Почему пожарный инвентарь не на месте? Почему воды нет в бочках? — спрашивал Яков Степанович.
— Понимаете… Виноваты. Все исправим. Сегодня же. Задав еще несколько вопросов, Харитонов вышел с территории склада и, попрощавшись с товароведом, направился к машине.
Возвратившись в Курган, Харитонов сразу зашел к начальнику ОБХСС, доложил о результатах поездки.
Подполковник Коклягин слушал сосредоточенно, не перебивая вопросами. Когда доклад был окончен, спросил:
— Не пора ли, Яков Степанович, дать расхитителям открытый бой?
— Момент, пожалуй, подходящий, — неохотно согласился оперативник, продолжая сидеть неподвижно. — Но есть одна закавыка.
— Именно?
— Перед поездкой в Колташово мы через Кириллову вышли на Анну Пискунову.
— Кто она?
— Заведующая промтоварным павильоном на рынке.
— Чем для нас интересна?
Яков Степанович рассказал…
— Еще что-нибудь о ней известно?
— К сожалению, больше ничего. Не успели толком заняться.
— Сколько нужно времени, чтобы навести необходимые справки?
— Неделю. Минимум.
— Не мало?
— Должны уложиться.
— Ладно. Действуйте. — Подполковник вытянул из пластмассового стакана остро отточенный черный карандаш и стал вертеть его между пальцами.
Считая разговор оконченным, Яков Степанович неторопливо поднялся, осторожно поправил стул, медленно направился к порогу.
Подполковник резким движением возвратил карандаш в стакан, проводил взглядом шагнувшего в раскрытую дверь оперативника, подумал: «Молодец, Яков Степанович. Где-нибудь да расковыряет муравейник. Не зря говорят, что опыт — родной брат таланта».
На столе у Харитонова появилась справка: «Пискунова Анна Игнатьевна, 1916 года рождения, русская, несудимая. Проживает на улице… дом №… В системе торговли работает двадцать лет… Женщина в меру общительная. В выборе знакомств осторожна и разборчива. Недавно при неустановленных обстоятельствах вступила в преступную связь с кладовщиком производственных предприятий общества слепых Кирилловой Любовью Григорьевной, проживающей на улице…