— Надо было раньше образумиться, Наталья Владимировна.
— Вот она! — Федорова кулаками забарабанила по вискам. — Дурная башка! Дурна-а-я!
Машина вбежала в областной центр и через несколько минут остановилась у центрального подъезда управления внутренних дел.
Когда Федорову ввели в кабинет, старший следователь Макаров отодвинул в сторону лежавшие перед ним бумаги, откинулся на спинку стула. С минуту разглядывал женщину, пытаясь угадать, как она поведет себя на первом допросе. Выйдя из-за стола выдвинул из общего ряда стул, предложил сесть.
Допрос, как всегда, Василий Захарович начал с непринужденной беседы. Скоро Наталья Владимировна давала первые показания…
После обеда майор Харитонов и капитан Кайгородцев выехали на рынок. Заведующая промтоварным павильоном Анна Пискунова встретила их улыбкой.
— Вас интересует бязь? — переспросила она певучим голосом, перебирая бумаги. — Вот фактура. Пожалуйста. Проверяйте.
Яков Степанович напряженно разглядывает документы, переводит серьезные глаза на рулон бязи, склоняется над этикетками. В каждом рулоне по пятьдесят метров.
— Разверните-ка один, — предлагает Харитонов. — Не слишком ли он растолстел?
— Пожалуйста. — Анна Игнатьевна раскатывает часть рулона.
— Еще! — настаивает майор.
Пискунова неохотно, очень медленно выполняет требование оперативника. Так и есть: в середине бязь другого качества. Лицо Анны Игнатьевны горит. В глазах — беспокойство.
— Понятых, — коротко роняет Харитонов. Кайгородцев, кивнув, исчезает за дверью.
Анна Игнатьевна вплотную приблизилась к Якову Степановичу, кончиками пальцев убрала с его пиджака белую нитку, приглушенным голосом выпалила:
— Я виновата. Даю полтысячи… Чистыми… Только… Уладьте. Вы можете. Я готова на все…
Майор улыбнулся, но тут же посуровел, лицо окаменело.
— И вы предлагаете это человеку, пережившему блокаду Ленинграда?
— Не гневайтесь. Жить всем охота. Костюм-то на вас не ахти какой. Пора заменить.
— Эх, вы! — зло выдавил Яков Степанович, качнув седой головой. И замолчал. Не обронил ни слова, пока не появился капитан Кайгородцев в сопровождении понятых.
Изъятую бязь мерили быстро.
— Итак, семьсот пятьдесят метров, — подвел итог майор Харитонов. — Так и запишем…
Погрузив бязь в машину и опечатав павильон, сотрудники милиции и Пискунова уехали с рынка.
Старший следователь Макаров заканчивал допрос Натальи Федоровой, когда в кабинете появился майор Харитонов.
— Ну, как, Наталья Владимировна все рассказывает? — поинтересовался оперативник, остановившись у стола.
— Кажется, общий язык пока находим, — отозвался Василий Захарович, подняв глаза на майора.
— Как было, так и рассказала. — Федорова вздохнула, продолжая задумчиво глядеть в окно.
— Мы еще одну задержали, — сообщил Харитонов старшему следователю. — Вы будете допрашивать или поручите нам?
— Пожалуй, сам займусь.
— Хорошо.
— Где она?
— В моем кабинете.
— Ладно. Я скоро. Пусть посидит у вас.
— Договорились.
Яков Степанович ушел, тихо прикрыв дверь…
Новое утро несло новые заботы оперативным работникам ОБХСС. Майор Харитонов уехал договариваться о создании ревизионных комиссий. Капитан Кайгородцев отправился задерживать кладовщика предприятий общества слепых Кириллову.
Позднее Кайгородцев с возмущением рассказывал Якову Степановичу:
— Ну и дрянь же Кириллова. Захожу в квартиру, вижу: на столе бутылка водки. Не допита. Навстречу выходит косматая женщина. Предлагаю собираться, а она хватает бутылку и опрокидывает в рот… Потом чмокнула мокрыми губами: «Знаю. Все равно посадите». Надо же, сроду не видывал, чтобы женщина хлестала из горлышка.
Яков Степанович от души смеялся.
— Она и не так может, — заметил он, сдерживая улыбку. — И смешно и грешно. Этим ты, брат, меня не удивил. Я не пойму другое: как муж, вроде неплохой, терпит такую забулдыгу? Правда, она моложе его, но все равно…
Зазвонил телефон. Майор снял трубку.
— Харитонов.
— Говорит Макаров. Не очень занят?
— А что?
— Зашел бы ко мне.
— Иду.
Увидев в кабинете Макарова Наталью Федорову и Ивана Ивановича, майор догадался: «Очная ставка. Видимо, что-то не клеится».
— Побудь на очной ставке, — заговорил Василий Захарович, когда Харитонов опустился на стул и достал расческу. — Может, кое-где внесешь ясность. Ты же лучше знаешь эту компанию.
— Как не знать. А в чем дело?
— Иван Иванович все отрицает. Уверяет, что лишний телевизор Федоровой не отгружал.
— Да? — майор загадочно улыбнулся. — Вот это уже зря. Кому-кому, а Ивану Ивановичу известно, что чистосердечное раскаяние смягчает ответственность.
— Мне не в чем раскаиваться, — сердито бросил Петров, отвернувшись от оперативника.
— Выходит, вы не извлекли уроков из прошлого, — задумчиво произнес Яков Степанович.
Петров нервным рывком повернул голову, и сверкнувшие злостью зрачки остановились на спокойном лице Харитонова.
— Да, да. Вы думаете, мы о вас ничего не знаем? — продолжал оперативник. — В прошлом, когда вас судили первый раз, вы вели себя на допросах не лучшим образом. Однако вас осудили. И сроком не обидели. Не так ли?
— Ну и что? — ничуть не смутился Петров.
— А вот что. После очной ставки вас, видимо, отправят в КПЗ. Так, Василий Захарович?
Макаров кивнул.
— Второе. По штату вам положено иметь кладовщика. Вы от него отказались. Почему? Третье. — Майор встал. — Мы пока не задавали вам вопросов о ваших темных связях еще кое с какими торговыми организациями. Мы знаем все. И то, как вы создавали излишки товаров, как и где их реализовали — тоже знаем.
Петров вздрогнул. Такого оборота событий он не ожидал.
— Вот так, — подумав, сказал Яков Степанович. — Да и предстоящая ревизия на складе, прямо скажу, вам мало сулит приятного. Поэтому советую говорить правду.
Петров сник.
Яков Степанович ушел. Очная ставка продолжалась.
Отгорал за окном день. С легким звоном колотились в светлые окна кабинета тополиные листья, стояла настороженная предгрозовая тишина.
Магазин в Глинках новый, светлый. В полдень около него остановились две машины. Из одной вышли майор Харитонов, старший следователь Макаров, ревизоры. Из другой — Наталья Федорова в сопровождении двух милиционеров.
Вскоре, словно из-под земли, появилась Клавдия Иванова. Она работала в подчинении у Федоровой, и без нее не полагалось проводить ревизию.
Толпа зевак обступила приехавших. Особенно донимали мальчишки. Даже тогда, когда ревизоры зашли в магазин, они расплюснутыми носами терлись об оконные стекла.
Майор Харитонов и старший лейтенант Макаров старательно искали в магазине новые улики. И нашли. Шестьдесят метров бязи и две пачки денег. Одну — в рулоне ситца, другую — в нерабочем отростке трубы отопительной системы. Всего восемь тысяч рублей.
Изъяв обнаруженное, офицеры покинули магазин. Теперь пусть трудятся ревизоры.
В эти же дни ревизионные комиссии работали и в складе производственных предприятий общества слепых, и в складе оптовой базы, и в промтоварном павильоне на рынке.
Летели дни. Жизнь в ОБХСС шла своим чередом. По утрам сотрудники цепочкой заходили в светлый кабинет начальника, здоровались, неторопливо опускались на стулья, негромко разговаривая. В такие минуты майор Харитонов чаще молчал, спокойно поглядывая на коллег.
В кабинете хозяйничает тишина, когда подполковник Коклягин поднимается из-за полированного стола и внимательным взглядом окидывает собравшихся. Это означает — начинается планерка.