Подъезжая к аэродрому, он увидел, что они заканчивают посадку в ИЛ-14 и сказал водителю, чтобы он ехал напрямую через кювет. Машина подпрыгнула, Анатолий ударился головой обо что-то железное, пробил кровеносный сосуд, и по лицу пошла кровь. Приложив к кровотоку носовой платок он поднялся по трапу и своим видом напугал стоявших у двери. Затем вручил бутылку Сергею Киселёву и поехал в штаб дивизии, где они жили.
На этом день не закончился. Анатолий решил быстрее вывести хмель, скупавшись в бассейне, который был в дивизии. Он залез на двенадцатиметровую вышку, с которой никогда не прыгал, и прыгнул в бассейн. Прохлада воды и прыжок отрезвили его. Анатолий сел на край бассейна и думал о том, что его окровавленный вид запомнится многим и было немного стыдно перед самим собой и одновременно смешно.
На следующее утро прыжки отменили, так как многие были не в форме. Анатолий, поднявшись с постели, пошёл в туалет, находящийся за углом штаба. Подходя к туалету он услышал характерный звук пролетающей пули. Но он чем-то отличался от слышанного им свиста пуль, когда они попали во время немецкой оккупации под пулемётный обстрел на огороде за городом в районе Злодейской балки. То был звук "фюйть", а сейчас только "фю…" Звука выстрела он не слышал.
Анатолий остановился из любопытства, ещё не сознавая опасность ему грозящую. Вдруг он опять услышал такой же звук и звук негромкий удара о стену туалета, выложенного из шлакоблоков. От стены отошло маленькое облачко пыли, а на земле лежала сплющенная свинцовая малокалиберная пуля. Анатолий поднял её. Она была ещё горячей.
Анатолий побежал, взял бинокль и из-за угла стал рассматривать ту сторону, откуда могли стрелять. Метрах в пятистах, на втором этаже дома он увидел открытое окно, в котором виднелись две детских головы.
Анатолий побежал к дежурному офицеру, и рассказ ситуацию.
Подполковник сначала не поверил, но когда увидел пулю, то быстро куда-то позвонил, сказал Анатолию, чтобы он одел гимнастёрку, а затем они на ГАЗ-69 подъехали к отделению милиции, находившемуся недалеко, взяли двух милиционеров и направились к тому дому, откуда стреляли. Когда подъехали к дому, окно уже было закрыто. Поднялись на второй этаж и постучали в квартиру. Никто не открывал. Дверь открыла соседка и сказала, что дома, наверное, только дети, а мать, она видела, с утра пошла на рынок. Отец? Отец – капитан куда-то уехал, она его несколько дней не видела. Попросили её окликнуть ребят.
Дверь открыл мальчик лет десяти, а за его спиной стоял другой, лет шести. Подполковник хотел войти, но милиционеры сказали, что надо звонить в прокуратуру, но там ещё никого нет. Тогда подполковник сказал строгим голосом вынести винтовку и старший мальчишка вынес обыкновенную малокалиберку. В этот момент подошла мать, и узнав в чём дело, стала, как обычно, ругать детей.
Анатолий попросил разрешения уйти, потому, что все уедут на завтрак. Ему разрешили. Днём он написал подробное объяснение и отнёс его в отделение милиции. Что по этому вопросу происходило дальше, он так и не знает. Наверное, были неприятности отцу маленьких "киллеров".
Когда выплатили деньги за все прыжки, составляющие довольно солидную сумму, в первый свободный день многие ребята отправились в город покупать подарки и необходимые вещи для дома.
Удивительно было то, что в магазинах предлагались товары, каких ни в России, ни на Украине в свободной продаже и не видели. В одном из магазинов Анатолий увидел красивый китайский ковёр, но он был очень толстый и громоздкий. Анатолий решил взять его, когда всё купит. Он увидел импортный, сделанный в Германии перочинный нож со многими предметами и купил его зятю Анатолию, который пользовался им более сорока лет. Эмме купил маникюрный набор, доживший до настоящего времени, и что-то маме, сестре Вале, сыну Серёже и племянникам. Когда зашёл на центральный рынок, то в павильоне универмага увидел гору складированных коробок с телевизорами различных марок. Зная, что Ленинградская продукция была хорошего качества, выбрал телевизор "Зенит".
– Я Хочу купить этот телевизор, – обратился Анатолий к молодому, но уже с большим пузом продавцу.
– Нэ продаётся, – ответил тот и отвернулся показывая этим, что разговор закончен.
– Червонец сверху, – и толстая фигура повернулась так быстро, и так быстро сменила высокомерную маску хозяина перед нищим, на улыбающуюся рожу приказчика перед богатым клиентом, как это делал Аркадий Райкин в своих миниатюрах.
– Беры любой, – и засеменил за Анатолием.
Продавец что-то говорил услужливо, путая русские слова с узбекскими, Анатолий думал: "Боже, как человек может так унижаться за десять рублей. А ведь он не голоден". Наверное, эти деньги являлись хорошим уловом для продавца, что тот позвал мальчику лет четырнадцати и велел тому вынести телевизор с базара. Телевизор весил более пятидесяти килограммов, и мальчишка его вряд ли поднял бы, и Анатолий вместе с ним вынес его на улицу.
– Дай десять копеек на мороженое, – и Анатолий дал ему мелочь, вспоминая, как Остап Бендер ответил мальчишке, обратившегося к нему с такой же просьбой.
Анатолий стоял в ожидании такси, уже наступила жара, из динамиков доносилась музыка. Вдруг голос Левитана объявил:
– Говорят все радиостанции Советского Союза. Сейчас будет передано важное правительственное сообщение!
Первая мысль была: ВОЙНА! Эта мысль была абсолютно естественной для человека, ежедневно слышащего о боевой готовности, о вражеском окружении, о империалистах – поджигателях войны. Несколько тревожных минут ожидания и о радость! Первый человек в космосе! Юрий Гагарин в космосе! Это был день всеобщего триумфа, день 12 апреля 1961 года.
Время близилось к окончанию сборов, когда полковник Щербаков предложил Козлову и Анатолию вместе поужинать в ресторане.
Перед выходным днём они взяли такси и уехали подальше от лишних армейских глаз в город-базар Маргелан. Там, прямо на базаре, где покупали недавно баранов для пикника в горах, располагался большой лёгкий павильон, используемый под ресторан. Потолок в ресторане был низким и под ним стоял сизый табачный дым, облако из которого касалось головы высокого Щербакова, и хотя ещё был день, электрические лампочки под потолком горели, но через табачный дым они светились тусклым жёлтым светом. Ресторан был полон народу. В зале сидели в основном узбеки, но просматривались славянские лица, корейцы и другие представители разных национальностей в то время обильно заселявших тёплый Узбекистан. Казалось, что мест для странной компании, состоящей из полковника и двух солдат, вернее один из них на погонах имел две лычки (полоски) младшего сержанта, не достанется, но оказалось, что Щербаков заранее договорился с шефом и заказал один столик в дальнем углу от входа. Вообще, солдатам запрещалось посещать рестораны, но сейчас волноваться было нечего, три больших звезды на погонах у Щербакова гарантировали ребятам полную неприкосновенность от воинского патруля, старший из которого мог иметь погоны с максимум тремя маленькими звёздами.
Как оказалось, и ужин он заказал заранее. На стол подали много зелени, шашлыки и… полуторалитровый графин с водкой.
Анатолий знал по рассказам офицеров, что Щербаков может много выпить. Старлей Трофимов рассказывал, что когда-то офицеры устроили пикник возле реки, и они пили в два раза меньше Щербакова, но именно он носил их потом в реку протрезвлять в холодной воде.
Щербаков налил водку в двухсотграммовые фужеры и произнёс, что-то в виде тоста:
– Я давно хотел отметить с вами те успехи, которые вы принесли дивизии и оправдали моё доверие, особенно я благодарен тебе Анатолий, что ты столько приложил труда для команды, и тебе Юра за твой вклад в команду. Я вас, хлопцы искренне полюбил и на прощанье желаю вам успехов. Виват!
Анатолий и Юра отпили понемногу, закусили чуть-чуть хрустящей и ароматной бараниной, и Козлов спросил:
– Виктор Георгиевич, а почему "на прощанье"?