Многие агенты советской разведки были людьми левых убеждений, антифашистами, которые считали Советский Союз союзником в борьбе с Гитлером. Другие агенты просили за информацию деньги. Работа аккордная — чем больше принесешь, тем больше получишь. И получалось, что за дезинформацию платили больше.
Еще одна проблема состояла в том, что полученную информацию в Москве не могли правильно осмыслить. Сталин не доверял аналитическим способностям своих чекистов, предпочитал выводы делать сам и требовал, чтобы ему клали на стол подлинники агентурных сообщений.
Только в 1943 году в разведке появился информационный отдел, которому поручено было заниматься аналитикой. Его возглавил Михаил Андреевич Аллахвердов, в недавнем прошлом резидент в Кабуле. Впоследствии он стал генерал-майором и работал в разведывательной школе заместителем начальника по учебной и научной работе…
Заместитель начальника Генерального штаба и начальник Главного разведывательного управления с июля 1940 по ноябрь 1941 года генерал-лейтенант Филипп Иванович Голиков за три месяца до начала войны, 20 марта, представил обширный документ, неопровержимо свидетельствующий о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Но сам же и пометил:
«Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 года, исходят от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несоменно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией… Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки».
Изестный военный историк профессор Виктор Анфилов спрашивал маршала Голикова через двадцать лет после войны:
— Почему вы сделали вывод, который отрицал вероятность осуществления вами же изложенных планов Гитлера? Вы сами верили этим фактам или нет?
— А вы знали Сталина? — задал встречный вопрос Голиков.
— Я видел его на трибуне мавзолея.
— А я ему подчинялся, — сказал бывший начальник военной разведки, — докладывал ему и боялся его. У него сложилось мнение, что пока Германия не закончит войну с Англией, на нас не нападет. Мы, зная его характер, подстраивали свои заключения под его точку зрения.
В мае 1941 года немецкий посол в Советском Союзе граф Фридрих Вернер фон Шуленбург и советник посольства Густав Хильгер пригласили к себе находившегося в тот момент в Москве Деканозова и попытались предупредить его, что война неминуема. Но разговор не получился.
Чекист Деканозов совершил непростительную ошибку. Он не понял, что немецкие дипломаты ведут эту беседу на свой страх и риск, счел их слова попыткой спровоцировать советское правительство на какой-то опасный шаг.
После начала войны весь состав советского посольства вернулся на родину через Турцию, и Владимир Деканозов приступил к своим обязанностям в Наркомате иностранных дел. Чувствуя поддержку Берии, он вел себя уверенно, смело решал любые вопросы, давал указания послам.
Карьере Деканозова повредило увлечение слабым полом. Рассказывают, что одна из тех, на кого он положил глаз, устроила скандал. Его убрали из Наркомата иностранных дел и перевели в Главное управление советского имущества за границей (им руководил бывший министр госбезопасности Меркулов). Главное управление занималось, ко всему прочему, вывозом трофейного имущества, в том числе для высшего начальства, которое вагонами тащило из поверженной Германии машины, картины, антиквариат и мебель.
После смерти Сталина Берия сделал Деканозова министром госбезопасности Грузии. А уже в декабре 1953 года его расстреляли вместе с тем же Меркуловым и другими ближайшими соратниками Лаврентия Павловича. Генерал-лейтенанта Амаяка Кобулова расстреляли в октябре 1954 года.
ПАВЕЛ ФИТИН. ВОЙНА И АТОМНЫЙ ШПИОНАЖ
13 мая 1939 года Деканозова в разведке сменил журналист Павел Михайлович Фитин.
Он родился в 1907 году в селе Ожогино Ялутовского уезда Тобольской губернии в семье крестьянина. В родном селе работал в сельскохозяйственной артели «Звезда», в двадцать лет стал председателем бюро юных пионеров, заместителем секретаря Шатровского райкома комсомола. В 1928 году поступил в Институт механизации и электрификации сельского хозяйства в Москве. В 1932-м, получив диплом, отправился не на село, а стал руководить редакцией индустриальной литературы в Государственном издательстве сельскохозяйственной литературы.
В октябре 1924 года Фитина призвали в армию. Он отслужил год и вернулся к работе в издательстве, где стал заместителем главного редактора.
В марте 1938 года Павла Фитина по партийному набору взяли в органы госбезопасности и отправили учиться в Центральную школу НКВД, созданную решением политбюро в 1930 году. Обычный срок обучения дисциплинам специального цикла был установлен в два года — даже для людей с высшим образованием. Но НКВД ощущал такой кадровый голод, что все сроки были сокращены. Фитин проучился всего пять месяцев.
В августе 1938 года его зачислили в штат Главного управления государственной безопасности НКВД. Бесконечные чистки привели к тому, что через два с лишним месяца, 1 ноября, не имевший никакого опыта Фитин сразу стал заместителем начальника разведки. 1 февраля 1939 года ему присвоили спецзвание майор госбезопасности. Через год он стал старшим майором.
В разведке он получил в наследство одни руины. Фитин докладывал своему начальству:
«К началу 1939 года почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке.
Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи».
То же самое произошло в военной разведке.
На совещании начальствующего состава армии в апреле 1940 года командующий войсками Ленинградского военного округа командарм 2-го ранга Кирилл Афанасьевич Мерецков говорил, что офицеры отказываются ездить за границу с разведывательными заданиями:
— Командиры боятся идти в такую разведку, ибо они говорят, что потом запишут, что они были за границей. Трусят командиры.
С ним согласился начальник 5-го (разведывательного) управления Генерального штаба Герой Советского Союза Иван Иосифович Проскуров:
— Командиры говорят так, что если в личном деле будет записано, что был за границей, то это останется на всю жизнь. Вызываешь иногда замечательных людей, хороших, и они говорят — что угодно делайте, только чтобы в личном деле не было записано, что был за границей.
Сталин сделал вид, что удивлен:
— Есть же у нас несколько тысяч человек, которые были за границей. Ничего в этом нет. Это заслуга.
Проскуров развел руками:
— Но на практике не так воспринимается.
Сталин, конечно, прекрасно понимал, чего боятся офицеры. Практически все, кто побывал на учебе в Германии, были арестованы как немецкие шпионы. Сталин предпочитал как бы подшучивать над репрессиями, не упуская случая показать, что он здесь ни при чем…
В разведку лихорадочно набирали новичков. В первую очередь им надо было дать языковое и страноведческое образование, объяснить азы оперативной работы.
Приказом наркома внутренних дел 3 октября 1938 года появилось учебное заведение для разведчиков — Школа особого назначения. Она разместилась в Балашихе.
В 1939 году в школе учился известный разведчик Герой Советского Союза полковник Александр Семенович Феклисов, который со временем возглавил 1-й (американский) отдел Первого главного управления КГБ.
«Школа размещалась в лесу в добротном деревянном двухэтажном доме, — вспоминал Феклисов, — ее территория была огорожена забором. На верхнем этаже располагались пять спальных комнат, душевая, зал для отдыха и игр, а на нижнем — два учебных класса и столовая. Спальные комнаты были большие, в них находились два стола для занятий, две роскошные кровати с хорошими теплыми одеялами и два шкафа для одежды. Перед кроватями — коврики».
Каждому курсанту выдали пальто, костюм, шляпу, ботинки. В школе училось всего десять человек, это были выпускники технических вузов, направленные в НКВД. Учились год — иностранный язык, страноведение, спецдисциплины и, конечно, история ВКП/б/. В одной группе готовили радистов для заграничных резидентур, другую группу учили добывать и самим изготавливать необходимые нелегальному разведчику документы — паспорта, метрические свидетельства, дипломы…