Для органов это было обыденность, у сотрудников имелись свои проблемы, что читалось в полных нескрываемого равнодушия взглядах, усталых глаз. Волков понял, что его дело было каким-то рядовым, привычным для них, но абсолютно их не интересующим. Все сообщенное им было стандартно записано на бумаге, оформлен протокол, после чего ему показали фотографии немного похожих на тех, но все-таки незнакомых Сергею кавказцев. Когда же он их не нашел на предъявленных ему фотографиях, то с злой усмешкой сотрудник органов сказал ему: 'ну да, их всех не учтешь, они все время меняются, одни уезжают, другие приезжают' и отпустил Волкова домой. Когда обшарпанные двери отдела МВД закрылись за его спиной, то он ощутил подступающий к горлу тошнотворный ужас. Государство в лице милиции больше ничем не могло помочь ему, и Волков оказался со своей бедой один на один.
Он посмотрел на фотографии своей дочки и жены, которые всегда носил в своем бумажнике и почувствовал острую защипавшую сердце жалость к ним, так захотелось их спрятать, уберечь любой ценой от этого пугающего оскалом волчьей пасти, страшного мира. Он подумал о том, что можно продать все, бросить все к черту и уехать в далекую глухую деревню, где его никто никогда не найдет, там купить себе дом и забыть об этой хищной Москве навсегда, тихо почти не дыша жить там. А что может и правда?
Но бандиты затягивали петлю на его шее, они узнали даже домашний номер телефона Серегея и то, что тот написал на них в милицию заявление, позвонили, вечером, глумливо увеличив сумму в несколько раз. Они кричали в телефонную трубку, коверкая слова: 'Ты чего ни понял? Готовь деньги!'. Назначили ему время и место. Это звонок окончательно сломил его, лишил покоя, даже собственный дом престал быть место где, закрыв дверь можно было бы, отгородится от внешнего мира. И стало ясно, что никуда от них он уже не убежит, они найдут его везде, даже на краю света.
Волков даже прикупил оружие у знакомого, но от тяжелого боевого ствола в кармане ему легче не стало. В машине бандюг он видел укороченный АКМ на заднем сидении, да кто он такой против них со своей жалкой пукалкой? Сергей отправил жену, и дочь к матери на другой конец Москвы. Тогда он, было, набрал номер Родионова, и, услышав его голос в трубке, подумал, чем, же полковник-то сможет ему помочь? Разве тем, что сдохнет рядом и Сергею будет не так скучно?
Приятель контрразведчик сохраняя вежливость, неожиданно в помощи отказал, ссылаясь на то, что Сергей теперь в бизнесе и там у него есть его собственная крыша. И пусть она эта крыша и впрягается за него, мол, у них в контрразведке есть свои объекты, с которыми тоже приходиться работать, в том, числе и в этом сложном направлении. Но к счастью на работе его коллеги-бизнесмены быстро его успокоили, когда он был уже на грани нервного срыва и даже в порыве страха думал повеситься, что бы отвести беду от семьи. Ситуация грозила потерей всех сбережений, машины и квартиры, которые у него были.
Оказывается крыша фирмы Сергея, были тоже чеченцы, а именно тот самый Муса. Ему сказали как того найти, позвонили и попросили Муссу принять Волкова по важному делу. Муса равнодушно бросил в трубку: 'пусть приезжает, поговорим'.
Волков быстро нашел горца в его небольшом офисе, занимавшем весь первый этаж похожего на особняк здания. Располагался этот офис 'крыши' в самом центре Москвы, на тихой узкой улице, почти в двух шагах от кремля. Перед зданием офиса во дворе у входа, заставленного грязными машинами образуя живой кружок, на корточках сидели кавказцы, похожие на терзавших его бандитов, как будто вообще они были все на одно лицо. И Волков ощущая, что его душа уходит в пятки, ноги стали ватными и непослушными, невидимкой, почти не дыша, прокрался мимо них, старясь не привлекать к себе ни малейшего внимания. Парни его и не замечали, увлеченные разговором, они лишь чуть на мгновение, цепляли его случайными равнодушными взглядами, скользящими куда-то мимо него и сквозь, так как будто его и нет, и не было для них совсем, и только он сам и придумал себя, по случайной ошибке поверив в это. Горцы на своем родном непонятном языке эмоционально общались, громко смеясь и жестикулируя. Сергей от страха перед ними даже снял с предохранителя свой пистолет, и, проходя рядом, крепко сжал рукоятку спрятанного глубоко в кармане пальто, оружия положив указательный палец на курок. Если что, он решил сразу стрелять! Вторая запасная обойма лежала в другом кармане, и патронов было предостаточно.
Муса неожиданно оказался простым воспитанным и даже внешне добрым человеком, совсем не похожим на угрожающих ему отмороженных бандитов. И в отличие от милиции, в своей помощи испуганному Сергею он не отказал, спокойно без всяких лишних слов заявив, что все уладит сам. И на следующий день Муса приехал к месту запланированной встречи почти одновременно с Волковым. Он приехал совсем один, без всякого сопровождения или охраны. Место встречи - глухой пустырь был частью апокалипсического пейзажа раскинувшегося на территории заброшенного старого предприятия. Пустырь окружали с одной стороны, покосившиеся пустые ангары без крыш и ворот, в которых завывал ветер, с другой - обваленный кирпичный забор и огромные кучи всякого мусора. Все вокруг было серым и казалось безжизненным даже навалившееся сверху тяжелое свинцовое небо. Искалеченный черный остов выгоревшего легкого автомобиля так похожий на обглоданный скелет погибшего монстра посреди пустыря завершал эту печальную картину, напоминая всем об извечной изменчивости бытия. А их уже ждали. Вымогатели своего земляка узнали сразу, едва увидев, так же как и он их. Все тут же вылилось во взаимное приветствие друг друга, живое обсуждение каких-то общих дел, как будто произошла долгожданная встреча старых школьных друзей, и непонятным оставалось только выбранное для нее место. Все обнялись с Мусой, но при этом подчеркивая своим поведением, уважение к нему как к безусловно старшему и даже проявляя покорность. Муса что-то им неспешно объяснил, и они дружно закивали ему, при этом зло, поглядывая из-за его спины на одиноко стоящего в стороне и нервного курящего Волкова. 'Тут они меня и закопают в мусоре без всяких свидетелей. И никто никогда меня не найдет!'- думал он, и даже прикосновение к холодному металлу оружия упрятанного глубоко в пальто его совсем не успокаивало его нервы. Лишь хотелось одного - вернуть время вспять, просто поехать в тот день по другой улице, или по ней же но в совсем другое время, и тем самым разорвать навсегда прочную цепь случайных обстоятельств, на аркане которых его затащило сюда в это безрадостное место. Так давящее на психику, место, откуда хотелось убежать, не разбирая дороги и не оглядываясь назад, а потом забыть все что случилось, навсегда, вычеркнув вместе со страхом все это из своей памяти. Затем уже бандиты что-то рассказывали Мусе, и тот в свою очередь кивал им. И когда, обменявшись рукопожатиями, все наконец-то стали расходиться к своим машинам, единственное, что было очень неприятным, вымогатели все-таки помахали Сергею руками: 'эй ты живи пока', и уехали. Все самое страшное закончилось.
Волков выдохнул, и стал пытаться поставить на предохранитель свое приготовленное к бою еще вчера оружие. Пистолет у него пролежал два дня на изготовке прямо в кармане пальто. И вот Сергей пытался, сковырнуть эту собачку предохранителя назад мокрой дрожащей от волнения рукой, не извлекая оружие из кармана. Не мог же он махать сейчас стволом перед носом чеченца, и как бы это все смотрелось? И к чему бы привело? А с предохранителем у него никак не получалось справиться. Муса как-то странно посмотрел на Волкова, наблюдая этот нелепый танец вокруг его руки, словно застрявшей в кармане, и ничего, не спрашивал. Может, подумал то, что тот ищет в кармане зажигалку, что бы прикурить, а она провалилась в подкладку через дыру в дне кармана, и даже протянул ему свою. Сергей прикурил сигарету предательски трясущимися от волнения руками, дрожь пальцев не прекращалась. Он испуганно затянулся и чувствовал, как дуло повернувшегося в кармане пистолета вдруг уперлось ему через ткань подкладки пальто и штаны прямо ему в бедро. Не хватало случайного выстрела из-за нарушенных правил безопасности обращения с огнестрельным оружием. Покурив, бизнесмен ощутил, что ему стало как-то легче. Вытянул бледные пальцы пред собой - предательская дрожь уже улеглась.