Когда Кузов и Родионов прибыли на батарею, во дворе цитадели под навесом уже собирался командный состав Приморской армии. Прибыло около двух тысяч человек. Взволнованные командиры появлялись небольшими группами, или в одиночку, многие уже с личными вещами. В жарком июньском воздухе висело, отдаваясь надеждой в висках желанное всем слово: "эвакуация", уносящее людей мысленно на далекий берег Кавказа. Многие точно так же как Петр Кузьмич пребывали в явном недоумении по-поводу происходящего, гадали, как же будет дальше, пытались узнать друг у друга что-либо новое, определенное. Но ничего не было понятного, а рядом бегали штабные офицеры, то составляя, то уточняя списки прибывших.
В штабе армии они увидели признаки разложения - работа армейских служб сворачивалась, готовились к вывозу секретные документы, шифры, государственные ценности. Всюду царили суета и тревога. Что? Как? Когда? - эти вопросы читались на взволнованных лицах мечущихся по казематам людей, но, ни кто не смел их озвучивать вслух. И лишь некоторые всезнающие офицеры негромко перебрасывались друг с другом словами, из которых Кузов понял, что Приморская армия признана смертельно раненой, уже агонирует и ей не следует больше мешать. Так же все сомневались в том, что за армией придет эскадра, ведь еще в конце июня убитый потерей очередного транспорта командующий черноморским флотом заявил: "Не дам больше топить корабли!"
Так вот частях Приморской армии, иногда даже без всякого предупреждения исчезли, все старшие офицеры. Опустели штабы полков, дивизий и бригад. Никто толком не понимал что происходит, армия была деморализована. Потерянные солдаты бросали свои позиции к чертовой матери и отступали к местам возможной эвакуации. И было уже абсолютно понятно всем, что никакого управления больше нет, - оно так надежно и безвозвратно, бездарно утеряно, что его никак не вернуть, а запущенный процесс разрушения армии начал свою работу. Оборона как карточный домик рушилась. И даже если бы немецкие диверсанты из знаменитого подразделения "Бранденбург - 600" вырезали одновременно все управления армии то произведенный эффект был бы гораздо меньше, чем эффект от случившегося. И только противник оправдывал своим успехом все происходившее, все можно было смело валить на него, на эту великолепную немецкую военную машину, почти не дающую сбоев на пути к победе.
Командующий Приморской армией генерал-майор Иван Ефимович Петров не оставлял в покое свои очки ни на мгновение, он то и дело, поправлял их, потом снимал, аккуратно сосредоточено протирал стекла платочком, снова одевал их обратно. В этих навязчивых движениях генерала угадывалась нарастающая нервозность.
-Боеприпасов нет, войска Приморской армии с боями отходят на мыс Херсонес, к бухтам Стрелецкая, Камышовая и Казачья. - Петров закончил диктовать шифрограмму для командующего фронтом. Порученец протянул листок с текстом генералу, тот пробежал глазами, одобрительно кивнул. Порученец, взяв в руки лист, вышел.
-Присаживайтесь! - махнув рукой, генерал, указывал вошедшим офицерам на стоявшие вдоль стены стулья. Те присели, а сам Петров, расхаживая по каземату начал тяжелый разговор:
-Как вы видите ситуация сложилась очень тяжелая, наши войска истощены непрерывными боями, пути снабжения блокированы, оборона разрушена - остатки частей стягиваются сюда на Херсонесский полуостров. Предложено единственно возможное решение - эвакуировать наиболее ценные командные кадры. Другой возможности у флота нет. -
-А как же армия? Что армия будет брошена? - спросил его, Родионов.
Лицо Петрова окаменело, стало серым и суровым, как стены каземата, он сильно переживал:
-Да горько сознавать происходящее, очень горько. Но что поделаешь, Севастополь нам не удержать теперь уже никак, вы понимаете никак. Вы же, все сами прекрасно понимаете! Вы не хуже меня разбираетесь в происходящем Петр Кузьмич, и город и так продержался очень долго, гораздо дольше, чем предполагалось изначально. Вы ведь кажется, начали войну, находясь на более высокой должности, чем я, вы были уже комкор, а я всего-то комдивом, и знаете, вполне могло было так случиться, что это вы б командовали этой армией, а я был просто вашем заместителем.-
-Я все понимаю, - согласился Родионов, не понимая ничего и не соглашаясь абсолютно ни с чем:
- Но не считаю правильным отдавать подобные преступные распоряжения как коммунист и офицер я не могу исполнить приказ - командному составу оставить армию. Это для меня немыслимо! Ведь на флоте командир покидает тонущий корабль последним. А здесь мы должны просто сбежать? Написать на память записочку: "люблю, жду и все такое"?-
-Это распоряжение Октябрьского, нашего непосредственного начальника! - сухо отрезал Петров:
-И обсуждать и препятствовать этому я не имею никакого права. За все это ответственность он несет сам лично!-
Петр Кузьмич опять покачал головой:
-Я считаю как коммунист и офицер, что этот приказ выполнить не могу! Права не имею. Как мы людям в глаза будем смотреть? Как? Свой долг я вижу остаться здесь с армией и никак иначе! Отступление не бегство это продуманный маневр, иногда отступать, возможно, иногда нужно! И именно надо отступать как армия, как организованная боевая единица, а не толпа. Посмотрите у нас здесь на Херсонесе почти шестьдесят тысяч человек из них половина раненных. С тем, что есть у войск - оружие и боеприпасы, мы еще, вполне продержимся тут двое-трое суток, а за две-три ночи мы можно вывести всех ! -
-Что бы вывести армию морем нужно значительное количество кораблей. И как вы думаете, сколько из них прорвется в Новороссийск, не потонет под немецкими бомбами, торпедами не подорвется на вражеских минах? Вы знаете? Этого не знает никто. Чем обернется для флота такое спасение армии? Потери флота будут просто огромные, он перестанет существовать. Хорошо будет если хотя бы половина кораблей пройдет на Кавказ из Севастополя !-
-Согласен,- ответил Родионов:
-Но если даже мы вывезем морем хотя бы половину людей, то в сложившейся ситуации это уже будет огромный успех. Это будет победа. А что бросить здесь всю армию и позорно поджав хвост убежать это что лучше? В любом случае Иван Ефимович, так не могу, я останусь здесь! -
Петр Кузьмич хлопнул кулаком по столу. Петров пристально посмотрел ему в глаза:
- Вы понимаете, что это приведет к потере всего Черноморского флота? Снабжая Севастополь, флот и так понес существенный урон! -
-Понимаю, но, существует выражение Суворова, кажется: "сам погибай, а товарища спасай!" А для чего тогда вообще эти корабли нужны? Для морских парадов, или просто для того что бы они были. Что флот является грудой металлолома попрятанной по тыловым базам? Потери флота большие, а потери армии не меньше! -