Этот приют был также создан недавно — и полугода не прошло, и предназначался именно для таких, как Гарри — недокормленных, травмированных, никому не верящих детей. Пока новые опекуны оформляли документы, что могло затянуться, мальчик изучил свое новое пространство, рассмотрел учебники и свои тетради, доставленные из чулана.
— Тебе еще что-нибудь нужно? — поинтересовалась женщина, сопровождавшая его из больницы.
— Смена белья, штаны, рубашка, место, где это можно постирать, и… — десятилетний ребенок по памяти выдал наименование книг за курс средней школы. — Раз теперь не бьют, то могу сдать экстерном, наверное. Экстерном можно сдавать?
— Экстерном сдавать, конечно, можно, — удивилась женщина. — Но сможешь ли?
— Вот и проверим, — кивнул мальчик. — Не люблю, когда бьют, а если будет скучно, то будут бить, они иначе не умеют.
Столько было в простых словах житейской мудрости, что женщина поразилась еще раз. Мальчик не был похож на других таких же детей, он точно знал, что хочет в жизни, и шел к этому семимильными шагами. Вспомнив Грейнджеров, желавших взять мальчика под опеку, социальный работник поняла, что они друг другу подходят. Поэтому женщина кивнула, пообещав все выяснить, а Гарри, в голове которого жила только его память со всеми вбитыми знаниями, облегченно вздохнул. Несколько месяцев школу перетерпеть было можно. Мальчик не знал о том, что школу о недопустимости физических наказаний специально предупредили, да и школе труп ребенка был совершенно не нужен, поэтому директор счел нужным предупредить учителей и старост об осторожности в отношении конкретно этого мальчика, также как и в отношении новенькой девочки. Двое совсем недавно умиравших детей готовились пойти в школу, так как медицинских причин оставлять их вне коллектива не было.
С раннего утра, сделав зарядку и съев под присмотром медицинской сестры — работницы приюта плотный завтрак, Гарри отправился в школу, находившуюся чуть дальше, чем от дома Дурслей, переставших его интересовать. В сказку о защите матери Гарри не верил, а сами Дурсли… Несмотря даже на то, что они стали другими, между ними навсегда встало прошлое. Многолетний ад не мог забыться просто так, да и сами Дурсли не горели желанием его видеть. «Умерла, так умерла», — подумал Гарри, никогда не страдавший всепрощением.
Войдя в класс и усевшись на первой парте, мальчик спокойно подготовился к уроку. Ужимки окружающих совершенно не беспокоили Гарри, глядевшего на эти «игры орангутангов» с мягкой улыбкой. Ему не нужно было занимать свое место в пищевой цепочке, он априори находился вне ее. Предупрежденные учителями хулиганы в тюрьму не хотели, а потому пацана просто игнорировали, вызвав интерес девочек. То, как изменилась одежда мальчика после больницы, было хорошо заметно и вызывало известную заинтересованность.
До начала уроков оставалось совсем немного, когда дверь открылась и на пороге появился аж целый директор, заставивший всех детей в классе застыть, подобно внимательным сусликам. Вслед за ним в класс вошла новенькая, как определили многие. Девочка была аккуратно причесана, очень неплохо одета, войдя в класс, она явно рефлекторным жестом присела, очень старомодно, но вежливо приветствуя всех, из чего был сделан вывод об обучении в частной школе.
— С сегодняшнего дня с вами учится Гермиона Грейнджер, — произнес директор. — Также, как и у Гарри Поттера, у девочки в школе останавливалось сердце, поэтому я прошу ее не задевать. Прошу вас, мисс, — показал он смотревшей в пол девочке на класс, а замерший на первой парте Гарри пытался ничем не выдать своего волнения.
***
Гермиона стремилась в новую школу, что для родителей сюрпризом не было. Сюрпризом, пожалуй, стало то, как девочка готовилась к школе — встав пораньше и приведя непослушную копну волос в идеальный порядок, потратив на это почти полчаса своего времени, Гермиона тихо спустилась к завтраку. Она была молчалива, ела внимательно, о чем-то глубоко задумавшись.
Мистер Грейнджер уже с утра умчался с очередными документами в социальную службу и суд, он и не представлял, что взять ребенка под опеку — это так сложно. Но у этого ребенка отсутствовали абсолютно все документы, и как он учился — было совершенно непонятно, да и как его умудрились прививать — тоже. Единственным документом мальчика была желтая книжечка с указанными в ней профилактическими прививками. Именно она стала основой для всей остальной документации, полиса национального медицинского страхования, даже свидетельства о рождении.
Гермиона отправлялась в школу, куда ее, на этот раз, отвезла мама, врач-гинеколог. У мамы сегодня прием был после обеда, что для девочки означало самостоятельное возвращение домой, если папа не вырвется. Гермиона волновалась, настраивая себя на то, что нужно больше молчать, и отчаянно надеясь увидеть в школе Гарри. Несмотря на то, что она была взрослой, Гермиона чувствовала, как ее тянет к мальчику, но понимала, что они оба еще визуально маленькие, поэтому нужно будет ждать и надеяться.