Последним, что услышал Квиринус перед транспортировкой в Больничное крыло, была странная фраза Поттера: «Хм… Кататонический ступор, интересно».
Часть 16
Еще с вечера внимание Гарри привлекла девочка с факультета, кажется, ее звали Лайза Турпин. Странным было то, что, насколько Гарри помнил, эта девочка исчезла где-то в районе то ли четвертого, то ли пятого курсов, по крайней мере СОВ она точно не сдавала. Понаблюдав за ребенком, Гарри некоторое время не мог понять, что его беспокоит, пока не заметил инспираторную одышку, возникавшую во время быстрого движения, как сейчас, или при подъеме по лестнице, что привлекло его внимание вчера.
В классе девочка успокоилась, но наложить на нее чары диагностики все не удавалось — Лайзу постоянно закрывали от целителя другие девочки. Решив наложить чары при возвращении в гостиную, Гарри показал на нее Гермионе, объяснив свой интерес. Гермиона в свою очередь округлила глаза — она не понимала, как Гарри умудряется все на свете замечать, для нее это было настоящим чудом.
Минерва МакГонагалл сидела в виде кошки на столе, отчего Гермионе снова становилось страшно, что-то такое лезло из подсознания девочки. Поэтому кое-что вспомнив из прочитанного, девочка, спрятавшись за Гарри, наложила на старую кошку чары фиксации в одном облике. Эти чары предназначались для метаморфов, но работали и на анимагах, служа для фиксации стабильной формы пациента. Минерва МакГонагалл вспомогательных колдомедицинских чар не заметила, зато заметил улыбнувшийся краешком губ Гарри. По его мнению, кошка заслужила. Начался урок, Минерва спрыгнула, как делала множество раз, но обратиться не смогла, от растерянности промахнулась, впилившись головой в ножку ученического стола.
Урок был спаренным с барсуками, которые сразу же пожалели кошечку. Они жалели кошечку с такой интенсивностью, что Гарри задумался на тему: «а выживет ли профессор?». Тем не менее вмешиваться не стал, предоставив женщину своей судьбе. По мнению мальчика та, которая запугала Гермиону так, что девочке страшно даже спустя смерть, должна быть наказана. Почему бы и не таким образом?
— Жалко, что нельзя сделать ее привлекательной для котов, — со злостью произнесла Гермиона. — Чтобы они ее…
— Нельзя, климакс есть климакс, — не очень понятно объяснил Гарри. Решив почитать об этом попозже, Гермиона начала наблюдать за мисс Турпин, которая почувствовала себя… нехорошо. В груди Лайзы как будто что-то сжалось, мешая вдохнуть. Она побледнела, опершись на подругу, но через минуту или две снова пошла спокойно.
Гарри нахмурился, отмечая очень характерные симптомы, и наложил чары диагностики, нахмурившись еще сильнее. Лайза как раз поднималась по лестнице, при этом двигалась неуверенно, держась за с тревогой смотревшую на нее подругу. А чары показывали сердцебиение, визуально заметное уменьшение сердечного выброса, каротидный рефлекс и церебральный ангиоспазм.[11] Девочка сильно побледнела, схватилась рукой за сердце, проявился едва заметный в полумраке цианоз.
— Тинки, — тихо произнес мальчик. — Эту девочку срочно в Больничное крыло. И нас с Гермионой тоже.
Мадам Помфри была сильно удивлена. Принесенного ночью мистера Малфоя, у которого она не заметила ничего серьезного, женщина уже хотела выгнать из Больничного крыла, когда эльф Хогвартса принес тяжело дышащую девочку из воронов, а вслед за ней появились и мистер Поттер с еще одной девочкой. При этом мистер Поттер полностью игнорировал медиведьму, кинувшись к первой доставленной девочке.
— Тинки, мой саквояж, пожалуйста, — произнес мальчик, и сразу же получил желаемое, буквально парализовав школьную медиведьму. Выполнение этой команды ученика эльфом замка было для нее чем-то абсолютно невозможным, поэтому медиведьма просто застыла посреди палаты Больничного крыла.
— А что с ней, Гарри? — поинтересовалась Гермиона, подхватывая раскрытый саквояж.
— Легочная гипертензия, — непонятно для мадам Помфри откликнулся мистер Поттер. — Причем, похоже, идиопатическая. Проверь-ка ее на проклятья, пожалуйста, — попросил мальчик, вводя лекарства в вену потерявшей сознание девочки.
— Да, Гарри, — кивнула аккуратно причесанная мисс Грейнджер, накладывая очень сложные целительские чары. Школьная медиведьма при этом потеряла дар речи, потому что высшие целительские чары в исполнении одиннадцатилетней девочки… — Проклятье Рыжей Виверны, — удивленно заключила Гермиона.