Тогда Рузвельт обратился к Конгрессу, в обеих палатах которого большинство принадлежало демократам, предоставить ему право назначать дополнительных членов Верховного суда по достижении судьями 70-летнего возраста. Так как шестеро из девяти судей были преклонного возраста, он мог бы назначить еще шестерых новых судей и получить необходимое лояльное большинство в суде. Однако обе палаты отвергли законопроект, посчитав опасной чрезмерную зависимость судебной ветви от исполнительной власти. Между тем самый непреклонный из судей сам подал в отставку, и Верховный суд, испугавшись, что рано или поздно Рузвельт может заставить своих однопартийцев в Конгрессе принять его поправку, смягчил свою позицию и перестал отменять важнейшие рузвельтовские законы.
До Рузвельта многие прерогативы власти были в штатах, которые вели себя как вольные феоды. Он намного усилил роль федерального центра, увеличил количество чиновников в сети структур федерального правительства с 600 000 до 920 000 человек, и аппарат работал как единая слаженная машина.
У Рузвельта был тонкий нюх на таланты, он находил их повсеместно и каждому из них находил достойное дело. В своей команде он давал возможность высказаться всем, но решения принимал сам, и они уже носили характер приказа, требующего безукоснительного выполнения.
Обхаживание СМИ
Теперь расскажем о том, как он построил свои взаимоотношения со СМИ. Они удивительны. За все длительное время своего правления, за редким исключением, он дважды в неделю собирал у себя до 200 журналистов, репортеров и издателей и в непринужденной обстановке беседовал с ними. (Он приглашал только мужчин, в дружескую пику ему Элеонора Рузвельт тоже стала проводить свои пресс-общения, конечно, не так часто, как ее муж, и приглашать только женщин). Он знал их по именам, шутил с ними и не требовал от них заранее подготовленных вопросов. Любой мог задать любой вопрос и всегда получал ясный ответ. Например, как говаривали журналисты, он мог взять даже такую сложную тему, как банковское дело, и дать понятные разъяснения «даже для банкиров».
По сложившейся традиции пресс-конференции длились 35 минут. Рузвельт ставил только одно условие: прямое цитирование возможно только с его согласия. А второе условие фотожурналисты установили сами: никогда не снимать его ниже пояса, чтобы не было видно его костылей. Это табу настолько строго сохранялось, что более 10 лет многие даже в США не догадывались, что их президент инвалид.
Рузвельт всегда защищал работников СМИ от произвола чиновников и помогал им. Когда у одного одинокого журналиста скончалась мать, он пригласил его на семейный воскресный ужин, а однажды он задержал поезд, чтобы запоздавший репортер смог успеть на него.
Конечно, журналисты не перестали его критиковать, но делали это в тактичной форме. После первой пресс-конференции журналисты, которых трудно назвать сентиментальными, зааплодировали, и такое наблюдалось не раз. Такой стиль общения с прессой стал образцом для подражания не только в США, но и на всем Западе.
Президент сразу же понял огромное значение относительно нового явления – радио. После своего первого, легендарного, выступления обращение к нации по радио он превратил в традицию. Так как он выступал, сидя у камина, эти передачи стали называться «Беседами у камина». За 12 лет их было около пятидесяти. Рузвельт считал, что чрезмерно частое обращение к народу снизит интерес к этим беседам. И действительно, люди с нетерпением ждали каждого его выступления, и оно становилось событием в жизни страны.
В своих обращениях он не только информировал, но и просвещал нацию, основываясь на вечных религиозных постулатах и современных демократических традициях.
Вторая кампания
Первый срок подходил к концу, началась вторая выборная кампания.
Республиканцы выдвинули своим кандидатом губернатора Канзаса Альфреда Лэндона. Большая часть представителей крупного капитала поддерживала его. Автомобильный король Генри Форд демонстративно заявил, что не голосовал уже двадцать лет, но теперь обязательно пойдет, чтобы отдать свой голос за Лэндона.
Газеты медиамагната Уильяма Херста писали, что предвыборная кампания демократов направляется из Кремля. Многие издания предсказывали поражение Рузвельта.
Окружение президента серьезно забеспокоилось, лишь он сам был невозмутим. 27 июня 1936 года, выступая на стадионе перед стотысячной аудиторией, он бросил в адрес своих противников: «Эти роялисты экономического порядка согласны с тем, что отстаивание политической свободы – дело государства, но экономическое рабство, по их мнению, государства не касается. Они согласны, что государство должно защищать право гражданина голосовать, но они отрицают за государством право гарантировать гражданину право на работу и право на жизнь… Но мы считаем, что, если гражданин имеет равные права на избирательном участке, он должен иметь равные права и на рынке труда…
Экономические роялисты жалуются, что мы стремимся сокрушить базовые американские установления. На самом деле они боятся, что лишим их власти. Наша приверженность американским установкам требует от нас изменить этот порядок вещей… Существует таинственный цикл в ходе человеческих дел. От некоторых поколений требуется многое. Наше поколение вышло на встречу с собственной судьбой».
31 октября 1936 года он выступил в переполненном Мэдисон-СкверГарденс и дал обещание: «Мы будем улучшать условия труда рабочих Америки. Мы будем снабжать дешевым электричеством дома и фермы Америки, мы будем работать на молодых людей и женщин, ради калек, слепых, матерей, мы дадим гарантии безработным и обеспечим старость пожилым… Мы только начинаем борьбу».
3 ноября Рузвельт одержал феноменальную победу, не имеющую прецедента в американской политической практике. За Рузвельта проголосовали 27 753 тысячи избирателей из 45 643 тысяч. 46 из 48 штатов поддержали его, 523 выборщика были на его стороне и лишь 8 – на стороне Аэндона. По данным Американского института общественного мнения, за Рузвельта голосовали вверху социальной лестницы – 42, в середине – 60, а внизу – 76 % избирателей. Он перетянул на свою сторону 47 % бизнесменов. За него были 59 % фермеров, 61 % «белых воротничков», 67 % квалифицированных рабочих.
Партия Рузвельта одержала убедительную победу и на выборах в Конгресс – обе палаты попали под полный контроль демократов, из 435 депутатских мест в палате представителей они получили 332, а из 100 сенаторских мест – 83.
Опасные предзнаменования
В середине тридцатых годов прошлого века стало ясно, что большой войны в Европе не избежать. Причин было немало. Унизительный Версальский договор вызывал яростные чувства реваншизма в Германии. Одинокий, но набирающий силу Советский Союз мечтал перебросить угасающее пламя «священной революции» в другие страны. Италия, перебегая из одного лагеря в другой, в Первой мировой войне опоздала к разделу колониального «пирога». Дряхлеющая Великобритания хотела во чтобы то ни стало укрепить свою империю. Но было похоже, что дело Европой не ограничится, на Дальнем Востоке Япония приступила к захватам.
Нашелся и зачинщик – Адольф Гитлер.
25 июля 1934 года нацисты предприняли попытку государственного переворота в Австрии, был убит канцлер Энгельберт Дольфус.
9 октября 1934 года в Марселе убиты король Югославии Александр I Карагеоргиевич и министр иностранных дел Франции Луи Барту, все это очень напоминает канун Первой мировой войны.
А в Соединенных Штатах сильны традиционные изоляционистские настроения, желание отсидеться в крепости «Америка» и не вмешиваться в вечные войны Евразии.