Особенно активно действовало звено, возглавляемое капитаном Протасовым. На его долю выпало драться с группой в составе более 30 самолетов врага. Протасов бросается в атаку. Шквальная очередь поражает самолет противника.
Фашисты заволновались, не ожидая столь стремительных действий от советских пикировщиков, которые действовали как настоящие летчики-истребители. На Протасова стали наседать «мессеры». Он не обращает на них внимания, его главная цель — добраться до ведущего, расстроить боевой порядок и тем самым уменьшить урон, который они пытаются нанести аэродрому, с которого он только что взлетел и где находится еще много машин и, главное, люди, его боевые товарищи.
После очередной меткой очереди рухнул вражеский самолет, шарахнулись, как напуганная стая волков, другие самолеты, но силы неравные. Трассы вражеских снарядов все ближе и ближе к пикировщику. То в одном, то в другом месте возникает пламя. Мгновенно оценив обстановку, капитан Протасов поворачивает свой самолет и таранным лобовым ударом сбивает врага. Все члены экипажа нашли славную смерть над своим аэродромом в эти первые часы Великой Отечественной войны.
С самого начала войны имена земляков-саратовцев очень часто появлялись на страницах наших газет. Летчик Виктор Талалихин, генерал Панфилов, политрук Клочков… Эти имена стали известны всему миру.
Нам, авиаторам, памятен также подвиг Дмитрия Захаровича Тарасова, уроженца Чапаевского района Саратовской области. Его самолет при выполнении боевого задания был подбит огнем вражеской зенитной артиллерии, загорелся, пламя проникло в кабину, пилотировать становилось все тяжелее.
Тарасов дает команду покинуть всем самолет, выброситься на парашютах, но члены экипажа, не колеблясь, заявили, что остаются с командиром до конца. И Тарасов направил горящий бомбардировщик на скопление танков и бензозаправщиков врага. За этот подвиг Дмитрию Захаровичу Тарасову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Мы, авиаторы, хорошо помним имя славной женщины Раисы Ароновой, уроженки Саратова. Аронова воевала в полку ночных бомбардировщиков. За период войны выполнила более 900 боевых вылетов. За мужество, отвагу и героизм, проявленные в боях, она удостоена высокого звания Героя Советского Союза.
Имена саратовцев можно было услышать на каждом фронте, на земле и в воздухе, на западе и востоке. И всюду они дрались мужественно, с достоинством и честью.
Саратовцы прошли от берегов матушки-Волги до Берлина и там оставили свои надписи на рейхстаге. Родина высоко оценила их боевые подвиги. Более 280 земляков были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Десятки тысяч были отмечены правительственными наградами.
…После задушевной беседы в областном комитете партии мы на следующий день выехали в село Белогорское. Но, по существующим традициям, районный центр не принято обходить. Там нас встретил высокий, богатырского сложения человек — первый секретарь райкома Иван Матвеевич Елистратов.
Широкое русское лицо, располагающая приятная улыбка — он сразу пленил нас. После обычных дорожных расспросов Иван Матвеевич предложил:
— У нас сегодня большое торжество, вечером мы вручаем передовикам медали за трудовое отличие в годы Великой Отечественной войны. Хорошо бы вам встретиться с земляками — лучшими тружениками района, теми, кто в годы войны трудился на наших колхозных полях, и рассказать им о себе…
…И вот мы в помещении районного исполнительного комитета, где собрались активисты, знатные люди района. Даже при беглом взгляде можно заметить, что в подавляющем большинстве это женщины.
Сразу вспомнились слова Павла Тимофеевича Комарова, предупреждавшего меня: «Имей в виду: основная ударная сила — женщины». Но одно дело читать, слышать, а другое — видеть. И невольно подумалось: мы, мужчины, в неоплатном долгу перед этими незаметными героинями войны, столько вынесшими на своих хрупких плечах.
Мои мысли прервал Елистратов:
— Николай Михайлович, есть мнение у членов бюро, чтобы часть наград вручили вы. Готовьтесь подменить председателя райисполкома.
Я смутился:
— Не привык к этому…
— Что не привык?
— Не приходилось мне ни разу вручать награды. Сам получал, а вручать не приходилось.
— Ничего, — улыбнулся Елистратов, — научитесь…
Поборов смущение, исполнил приятную миссию. Торжественная часть завершилась теплой товарищеской беседой. Нашлись земляки, воевавшие под Сталинградом, под Харьковом и на Днепре, получившие тяжелые ранения и после госпиталей возвратившиеся к мирному труду.
В разговор вмешался Иван Матвеевич Елистратов:
— Николай Михайлович мало говорит о себе, давайте послушаем его, где он воевал и за что удостоен высших отличий нашей Родины.
— Иван Матвеевич, давайте послушаем других, а я потом.
— Нет, — настаивал он, — с другими мы встречаемся почти ежедневно, а ты уезжаешь, и как знать, когда снова появишься…
Отказываясь, я в то же время собирался с мыслями. С чего же все начиналось?
Глава I
Война застала меня в Батайской авиационной школе под Ростовом-на-Дону. Вначале мы были уверены, что фашисты получат по зубам и откатятся назад, как японские самураи на озере Хасан и реке Халхин-Гол. Однако наша уверенность не подтвердилась последующими событиями. Враг рвался в глубь нашей страны, сея горе и смерть. Ведя тяжелые бои, войска отходили, появились беженцы.
Осенью школа перебазировалась в Закавказье, оттуда я убыл в 164-й истребительный авиационный полк, который готовился к отправке на фронт. Полк возглавлял майор А. Д. Мелентьев, военкомом был батальонный комиссар И. И. Егоров, заместителем командира полка — майор В. В. Ермилов, начальником штаба — майор Г. А. Горнов.
Мы на них смотрели с восторгом: бывалые фронтовики, люди, заслуживающие уважение.
Я был направлен во вторую эскадрилью, которой командовал майор Я. И. Микитченко. Яков Иванович был единственным в полку, кто закончил до войны академию. Он обладал отличной теоретической подготовкой. Всем нам: Толе Мартынову, Сергею Шахбазяну, Сергею Лаптеву, Саше Девкину и мне, — попавшим к нему в подчинение, очень повезло. Мы с Мартыновым составили звено, которым командовал лейтенант Владимир Евтодиенко.
Уроженец местечка Томашполь Винницкой области, коммунист, он вначале был командиром звена в 25-м запасном авиационном полку, а с декабря 1942 года уже вместе с нами участвовал в боях в составе 164-го полка 5-й воздушной армии.
Очень интересным человеком был в полку и командир первой эскадрильи капитан Михаил Дмитриев, родом из Ивановской области. Он тоже сражался с первых дней войны, был награжден к тому времени уже тремя орденами Красного Знамени. Мне лично Дмитриев нравился тем, что в интересах дела смело шел на ломку отживших летных традиций. Так, он, а за ним и я были единственными в полку, кто летал с закрытыми фонарями. Это улучшало аэродинамические качества самолета, повышало его скорость. Остальные, привыкшие летать на прежних марках самолетов, у которых фонарь отсутствовал, так и не могли заставить себя закрывать кабину ЛАГГ-3. Правда, тут был один секрет: то и дело нарушалась герметика винтов, козырек забрызгивался маслом, нередко приходилось высовываться из кабины, чтобы вести наблюдение за воздухом при взлете и посадке. Надо было следить за винтами на земле, для чего не у всех хватало желания и терпения. Дмитриев и я не считались с этим. Возможно, потому, что оба оказались хорошими знатоками техники, не боялись черновой работы. Когда требовалось, с удовольствием хлопотали у машин. Тут-то и помог опыт работы слесарем и токарем, который был у меня. Этому вначале немало удивлялись техник звена Николай Тонкоглаз и мой механик Петр Мартюшев. Но потом привыкли и вместе с нами дружно, быстро обслуживали машины. В боевом полку была совсем иная жизнь: динамичная, наполненная всевозможными событиями. Здесь по-иному — живее, интереснее строилась и партийно-политическая, комсомольская работа. Собрания носили конкретный, деловой характер, особую активность проявляли коммунисты-фронтовики, они знали, чему нужно нас учить. Старшие товарищи присматривались к нам, молодым, проявляли заботу о том, чтобы мы пополняли ряды партии.