Никто не заставлял её выбрать этот путь. Её друзья не сомневались, что после смерти мужа она, с её красотой, умом и прекрасным характером, недолго будет одинокой. Ведь ей было тогда всего тридцать три года. Она и не осталась одинока. Но только не так, как думали остальные. Она не была одинока со своими умирающими. Она знала, что одиночество - самое ужасное, что может быть с человеком, если, конечно, не считать смерти. А самое ужасное одиночество - это одиночество умирающего. И она была счастлива, что спасла многих. Не от смерти, конечно. От смерти спасти невозможно. Но от одиночества. Одиночества умирающего человека.
Все считали её полупомешанной. Но она знала, что это, к сожалению, не так. К сожалению, потому что сумасшедшим, наверное, жить легче. Просто она слишком любила мужа и дочь, чтобы начать новую жизнь без них. Для себя. Жить же для других она, к счастью, (или к несчастью?) всё ещё могла. Считалось редчайшей удачей, когда удавалось пригласить к умирающему именно её. Ведь на неё всегда была очередь. Хотя за неё и приходилось платить громадные деньги. Разумеется, больнице, где она работала, а не ей самой.
Иногда, оплакивая вместе с умирающим его жизнь, несбывшиеся надежды, давние обиды, горькие разочарования, которые всё ещё терзали его душу, Магда мельком думала о том, что ей самой придётся умирать в одиночестве. Интересно, от чего и как умрёт она? От рака? Водянки? Инфаркта? Впрочем, ей это было всё равно. Она надеялась только, что ей не придётся лежать месяцами - грязной, вонючей, всеми заброшенной. А впрочем, если и придётся, то это тоже в конце-концов не так уж и важно. Не она первая, не она последняя. И это тоже ведь кончится когда-нибудь.
Магда любила говорить с умирающими о боге. Потому что обычно это их успокаивало больше всего. Она говорила о его всепрощении и о вечной жизни человеческой души. О божьей мудрости и о том, что всё, что ни делается - всё к лучшему. И им становилось легче. И Магда была счастлива. А в те редкие минуты, которые оставались у нее свободными, Магда писала. Она писала рассказы о жизни тех, кто прошел через её руки, доверил ей свою душу, но уже не мог рассказать за себя ничего. За мёртвых теперь говорила Магда. Она не знала, были ли эти рассказы плохими или хорошими, она не знала, какова будет их дальнейшая судьба. Просто она чувствовала себя обязанной написать их. И ещё в свободные минуты Магда иногда думала о том, что когда будет умирать она, рядом с ней не будет никого и ей самой не помогут мысли о боге. Просто она не будет думать о нём и всё. Ведь она не верила в бога никогда...
Сама Магда умерла быстро и безболезнено. Ей, в отличие от её больных, не понадобились ни сиделка, ни душеспасительные разговоры. Ей просто повезло: она воспользовалась недавно принятым в Бельгии и Голландии гуманным законом об эвтаназии, к которому в этих странах ежегодно прибегают три тысячи измученных безнадёжной болезнью людей. По её собственному желанию, когда Магда совсем состарилась и уже не могла помогать другим, её умертвили в той же самой клинике, где в добровольном заточении она провела несколько десятков лет...
Кажется, прокрутив свою прошлую жизнь перед мысленным взором, Магда всё-таки сумела избавиться от навязчивых воспоминаний. Точно так же было когда-то и с её подопечными - рассказав Магде о своём наболевшем, многие из них успокаивались и умирали умиротворёнными. В конце-концов Магда незаметно для самой себя уснула, лёжа на красном ковре в каюте Дома Одиночества. Тихо гудел мотор, яхта куда-то плыла меж таинственных берегов похожей на Амазонку реки, а Магда уже не ощущала этого ничего - впервые за многие-многие годы она крепко спала, не прислушиваясь к дыханию своего очередного умирающего...
Глава 7.
Церемония
Димка пока ещё очень плохо ориентировался в Большом Куполе и, не имея более конкретной информации, боялся пропустить предполагаемую Церемонию, о которой Даниель и Шаварш только и сказали, что она "скоро произойдёт". Дениз куда-то исчезла - повидимому встречала новых Гостей в других Секторах. И Димка уже подумывал о том, чтобы отправиться в Сорок Пятый Сектор и узнать всё поточнее у знакомых Спасателей. Останавливало его только то, что он тоже не знал толком, как туда добраться. Кроме того, вполне возможно было в данный момент не застать там ни Шаваша, ни Даниеля - ведь вряд ли они сидели в своём Секторе сложа руки.
И вот пока Димка таким образом сомневался, его мозг принял сообщение: "Приглашаем в Чашу всех наших Служителей, всех Гостей Большого Купола. Сейчас начнётся Церемония. На ней мы простимся с нашим Верховным Наставником, уходящим от нас на Следующий Уровень, а также встретим нового Гуру. Кроме того, мы представим присутствующим наших Гостей. Добро пожаловать в Чашу!"
Первые ряды Чаши были заняты Гостями. А дальше располагались Служители, которые, в соответствии с принятыми здесь правилами, были уже не невидимыми для Димки и других Гостей Энергионами, но приняли свой прежний человеческий облик. Таким образом в Большой Чаше проявлялось уважение к Гостям, которые пока что не обладали такими способностями, какие имелись у Служителей.
В Чашу прибывали и проявлялись в своём человеческом облике всё новые и новые Служители. Они рассаживались по дальним ярусам, так как ближние уже были полностью забиты участниками Церемонии, и Чаша, накануне показавшаяся Димке совсем маленькой, всё более расширялась в пространстве. Из ниоткуда в воздухе всё выше и выше появлялись новые ярусы, расходившиеся от центра, как круги по воде. Чаша стала напоминать гигантский стадион, последние ярусы которого, постепенно тоже заполнявшиеся народом, терялись где-то далеко наверху.
Димка сидел рядом с Магдой и Дениз. Дениз выглядела как обычно, а вот Магда неузнаваемо изменилась. Она уже не походила на узника Освенцима - за то короткое время, пока они не виделись, она умудрилась помолодеть лет на десять. Щёки её округлились, вместо мертвенной желтизны кожа теперь приобрела здоровый и очень нежный цвет. Седые волосы потемнели, стали густыми и спадали на плечи волнистыми прядями. Теперь это была уже не истощённая старуха, а очень красивая женщина среднего возраста. Только огромные лучистые глаза оставались прежними - мудрыми, добрыми и удивительно глубокими, как будто содержащими какую-то одной ей известную тайну.
Где-то недалеко, в Сорок Пятом секторе Чаши, Димка увидел Даниеля с Шаваршем. Больше он пока не знал здесь никого. Публика представляла собой странное зрелище: там и тут мелькали сари, римские тоги, шотландские клетчатые юбочки, европейские деловые костюмы, накидки бедуинов, кто-то проявился в старинных деревянных сабо и даже в лаптях. Димке стало понятно, что Служители представляли собой бывших землян самых разных эпох и народов. И они, наверное, любили своё земное прошлое и не хотели совсем уж отказываться от него. Они, в редкие моменты свободные от Служения, как бы вновь возвращались в прошлое, придавая себе свой привычный земной вид - в том костюме, в том облике и в том возрасте, который они на этот раз выбирали для себя сами.
Но самое удивительно было не это: среди человеческих фигур Димка заметил множество животных, которые тоже занимали отдельные места. Не говоря о том, что здесь были издавна привычные для него кошки и собаки, он с изумлением увидел ещё и ...лошадей, коров, тигров, обезьян, мамонтов, павлинов, глухарей, крыс, ворон, крокодилов, а где-то вдали даже гигантского динозавра. Для чего они были здесь - для Димки пока оставалось загадкой. При этом животные вели себя совсем как люди - спокойно сидели, стояли или лежали на своих местах и даже ...каким-то непонятным образом переговаривались с соседями!