Выбрать главу

Этого Альфред ожидал меньше всего. Он вышел из машины и огляделся: ни следов обвала, ни продолжения дороги где-нибудь впереди. Дорога, ведущая в никуда. Справа круто громоздился горный склон, слева находилась небольша котловина, поросшая лесом. Вокруг ни огонька, ни признаков жилья. В долинах клубился белый туман...

Альфред подошёл к самому краю пропасти. И вдруг он увидел у себя под ногами любимую игрушку Дениз - круглый тёмный камень, который всегда лежал на подоконнике их спальни. Альфред сразу узнал его. Он наклонился, поднял камень и начал его рассматривать. Это был точно он - тот самый камень, но только теперь совсем лёгкий, как пустая яичная скорлупа, абсолютно чёрный и совершенно холодный.

Альфред размахнулся, зашвырнул игрушку как можно дальше в пропасть, сел в машину, с трудом развернулся на узкой горной дороге и поехал обратно - к автотрассе Альтдорф - Беллинцона. Он понял, что больше не увидит Дениз никогда...

Глава 3.

Ян Палах

Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность.

Иммануил Кант (1724-1804 гг.) немецкий философ

Времена не выбирают,

В них живут и умирают...

После того, как кончилась советская власть и советские люди на одной шестой части земной суши наконец-то прекратили строить этот мифический, недосягаемый коммунизм (в котором на самом деле должны и даже обязаны были жить уже начиная с 1980 года), их перестали сажать за политические анекдоты. Понятно, что, несмотря на опасность, в те времена анекдоты всё равно рассказывали, например, такой:

Поспорили как-то народы мира о том, какой из них самый смелый, самый мужественный. Говорит американец: Ну как же, у нас национальный герой и образец для подражания Джеймс Бонд - самый смелый человек мира! Говорит француз: Ну что вы! Мы все знаем, что каждая седьмая женщина больна и тем не менее, не перестаём любить наших женщин! И тогда вступает русский: Да что вы! И это вы называете смелостью?! Вот мы, например, прекрасно знаем, что у нас каждый третий - стукач, а ведь всё равно рассказываем анекдоты.

Из тех же самых времён, когда, помимо строительства коммунизма, ещё и активно боролись с происками американского империализма, доказывая всему миру преимущества социалистического образа жизни, можно вспомнить также и другой анекдот:

Поспорили как-то американец и русский, кто из них живёт лучше. Американец говорит:

- Вот я живу в доме, где у меня две спальни, гостиная, кабинет, кухня, детская комната и будуар для жены, всего семь помещений. А у вас сколько комнат в доме?

Русский гордо отвечает: у меня дома тоже точно такое же количество помещений, только между ними стен нету!

Тогда американец продолжает:

- А вот я на работу на мерседесе езжу, а вы на чём?

Русский не растерялся и отвечает ещё более гордо:

- Подумаешь! У вас всего-то одна машина, а у меня - целых две. На работу я на автобусе езжу, а вот за границу - так аж на танке!

Современная молодёжь вряд ли его поймёт, вряд ли даже поверит, что в те времена советские люди не могли просто так взять да и позвонить из дома за границу, так как международная линия была навеки заблокирована, не могли взять да и поехать за границу по своему собственному желанию, как это делают сейчас даже школьники. Пределом мечтаний было тогда попасть хотя бы в близкую Болгарию или Польшу, хоть краешком глаза увидеть такой недоступный зарубежный мир. Вот почему самым престижным институтом всегда был именно московский МГИМО - ведь его выпускники имели шанс попасть даже в далёкие, почти что мифические Японию или США. Когда же одного такого "патриота" как-то спросили, почему это он при всей своей "любви" к СССР, всю жизнь проводит в США и своих детей учит только там, то он, не моргнув глазом, ответил: "Потому что я на самом переднем крае борюсь против американского империализма!". Если кадровым дипломатам, после нескольких лет службы на родине, всё-таки удавалось вырваться впервые на работу за границу, то на мидовском жаргоне это называлось "отлепиться от стенки".

К сожалению, анекдот про танк очень грустный и даже трагический. Его рассказывали после 1968 года, когда с помощью советских танков Пражская весна была разгромлена и залита кровью. Именно с тех самых пор стало известно имя Яна Палаха - молодого чеха, мученика, погибшего ради свободы своей родины.

Разумеется, газеты социалистических стран, и прежде всего Советского Союза, писали тогда о блестящей победе и разгроме реакционных контрреволюционных сил, которые хотели погубить в Чехословакии все завоевания социалистического строя. Но люди-то знали, что эта цивилизовання, европейская страна с древними традициями и культурой, просто попыталась вырваться из социалистического "лагеря" (так он и на самом деле тогда назывался и лишь впоследствии, поняв всю двусмысленность ассоциации с советскими и фашистскими концлагерями, партийные идеологи переименовали его в "социалистическое содружество"), демократизировать свою родину, дать возможность людям жить по-человечески, а не в подневольной стране-сателлите Советского Союза.

Разумеется, официальная пропаганда никогда не называла тогда имя Яна Палаха - молодого человека, который сгорел как яркий факел, доказав всему миру, что есть ещё в стране люди, не вынесшие позора советской оккупации и готовые умереть за свою родину. К сожалению, в тех условиях ничего другого он сделать просто не мог. Он только отдал свою жизнь - и всё. Только жизнь...

Но те люди, которые интересовались чем-то ещё кроме собственного пищеварения, знали его имя благодаря "вражеским голосам": Би-би-си, "Немецкая волна", "Свобода", которые, несмотря на постоянное и очень интенсивное глушение, иногда всё-таки можно было услышать где-нибудь на даче, за городом и даже в периферийных городах.

Ян Палах... Чистый, светлый, благородный, тонко чувствующий, эмоциональный. Думая о нём, люди задаются вопросом: ну почему же так часто гибнут именно лучшие, а столько бывших палачей и тюремщиков доживает до глубокой и беспечальной старости? Может быть, правы те, кто на этот вопрос отвечают так: чистый и светлый человек пролетает по Земле как звезда, он сразу выполняет своё предназначение и Бог забирает его к себе...

Родился он в 1948 году недалеко от Праги в маленьком чешском городке Вшетаты в семье простых ремесленников (его родители оба были кондитерами), а погиб в январе 1969 года. К моменту гибели двадцатилетний юноша уже был студентом философского факультета Карлова Университета в Праге. Сам выбор будущей специальности тоже свидетельствует о том, что человек не был практичным, меркантильным (ну куда, скажите, может пойти работать философ, тем более в социалистической стране, где допускается лишь единственная в мире философия - марксистско-ленинская?), что его уже тогда больше всего интересовали глубокие вопросы смысла жизни.

Бывшие сокурсники вспоминали потом, что юноша отличался замкнутостью, молчаливым характером, хотя у него всё-таки уже была своя девушка, но даже и ей он ничего не сказал о своих намерениях.

В три часа дня 16 января 1969 года он появился на Вацлавской площади Праги, поставил рядом с собой портфель, в котором, как оказалось потом, были письма с протестами против порабощения Чехословакии Советской Россией. Потом облил себя бензином из принесённой с собой пластмассовой бутылки и чиркнул спичкой. Превратившись в живой факел, Ян начал кататься по земле, прохожим удалось погасить огонь, но всё-таки через три дня юноша скончался в больнице. Перед смертью он был в сознании и попросил передать другим, чтобы никто больше его поступка не повторял...

Тем не менее, некоторые люди, так же как и Ян Палах, не смогли вынести национального унижения и отчаяния, которое охватило всю Чехословакию, когда Пражская весна была залита кровью с помощью советских танков. Так, 25 февраля того же года, на той же Вацлавской площади Праги сжёг себя ещё более молодой человек - восемнадцатилетний студент Ян Зайиц, перед этим он выпил бутылку кислоты, чтобы обжечь себе горло и потом не кричать от боли. В апреле 1969 года, так же погиб уже совсем не молодой, а вполне зрелый сорокалетний человек, который, к тому же, ещё и был партийным работником (следует напомнить молодёжи, что в социалистическом лагере никаких других партий, кроме коммунистической, не было и быть не могло). Звали его Эвжен Плоцек и произошло это уже не в Праге, а в городе Йиглава...