Осталось вложить весла в уключины… Сначала он слегка оттолкнул воду одним свободным веслом, другое еще зажато между бортом и мостками. Лодочка легко отходит от мостков, волоча причальный конец в воде. Он втягивает мокрую веревку и при этом обжигает руку о холодную, как лед, реку. Еще мгновенье — и течение подхватит лодку.
— Эй, — неожиданно кричит лодочник, — разрази меня гром, если ты на три пальца не вырос… Привези…
Ветер уносит его слова.
Берег убегает вверх по течению, и домик лодочника мгновенно становится маленьким. Овечьи белые шкурки облаков несутся назад к обрыву.
Лодку послушно несет вниз и к середине. Он сидит спиной к течению и видит вдали за лодочными пристанями прибрежный край города. Одна труба дымит коричневым дымком, другие шесть спят.
Течение становится все сильнее, «Касатка» вздрагивает, она скачет по мелкой волне, вода барашками и пузырями взлетает у носа. Он держит весла на весу над водой, и ветер, рвущийся вниз по реке, ударяет в них как в деревянные паруса.
Надо повернуть их ребром. Теперь весла стали легче, — кажется, видно, как по ним проносится ветер, цепляясь за отставшую от лопасти на правом весле жестяную ленточку. Он оставляет на ней клочья своего невидимого мчащегося тела, он звенит в ушах, ныряет в волну и, выскользнув на ее гребень, мчится дальше. Он тащит лодку за собой, и вот уже от затопленной слободы виднеются только крыши да беленые, ослепительные на солнце, трубы.
Довольно. Дальше не надо. Забросить левое весло подальше назад, правым — рывок в противоположную сторону. Лодка послушно поворачивается на месте.
Теперь греби!
Упругая тяжесть ложится на весла, как будто кто-то придерживает их, старается вырвать из рук. Наступает самая приятная минута. Лодка застыла на месте, и неподвижный берег смотрит, ничуть не удаляясь, но вода кипит и лижет борта у носа. Вот появляется тоненькая, все расширяющаяся борозда за кормой, и лодка упруго и плавно начинает скользить против течения. Теперь нельзя ни на минуту перестать грести.
Течение очень сильно, он даже не предполагал, что так сильно, но лодка все же подвигается, хотя и медленно.
Чувство победы, чувство ловкости растет в нем. Вода, и небо, и лес далеко на затопленном берегу — все сообщает ощущение свободы и силы. Может ли река залить, опрокинуть его лодку? Нет — он знает ее привычки, он повернет «Касатку» и взлетит на волну. Река должна нести его на своей прозрачной спине, пока он не устанет, пока он этого хочет. Он сильнее реки.
Ему весело смотреть на небо знающим взглядом, как смотрят рыбаки и сплавщики. «Будет жарко, очень жарко!»
И действительно, становится все жарче, несмотря на ветер. Рубашка липнет к телу, горят ладони, и лихорадочное ощущение радости и силы стучит в крови.
Он оглядывается — слобода. Лодка быстро скользит к ней навстречу. Там он отдохнет.
Теперь он на другом берегу, но воде нет конца. Лес почти не виден, река сливается с небом, из нее растут холмы, кусты, деревья.
Вот появляются островки — осока. Ее острые, как мечи, листья режут жидкое тело реки.
Лодка идет над берегом. Летом здесь сухой белый песок. Неглубоко. Вода скачет по камням и кочкам, грести становится все легче.
Теперь совсем легко.
Вот и первые сады за слободой. Вода повалила заборы. Мокрые деревья купают стволы и ветви. Вот и яблони, он видел их с обрыва. Лодка теперь идет там, где весь год сухая земля.
Он въезжает в чей-то пустынный сад. Ветки вишни, яблони, шелковицы и рябины смыкаются над ним — нагибай, нагибай голову!
Толчок, «Касатка» отлетает и скользит к стволу шелковицы, но он успевает затормозить веслом. «Касатка» наткнулась на деревянный парник.
В парнике под водой растут лук и бурьян. Лук вытянул свои острые стрелы и едва колышется в реке. Непроизвольно рука тянется за самым длинным стеблем. Здесь вода теплее, но все же очень холодная.
Приходится скинуть рубашку: рукав мокрый до плеча. Он расстилает ее на скамье и кладет сверху багор, чтобы не унесло ветром.
Мокрый лук весь блестит на солнце, от зеленой стрелы до белого корешка.
Он разгрызает луковицу и потом бросает ее в парник. Стая маленьких рыбок шарахается к поверхности воды, останавливается на мгновение и снова мчится на дно в густую траву, под сень огромных стеблей лука.
В соседнем парнике редиска — почти прозрачная, налившаяся водой. Кожица на ней бледно-розовая, без единой морщинки.
Подорожник расправил по течению свои листья; от воды они стали жирные и толстые, как у лопуха. И деревьям, и овощам, и травам так же тепло и приятно, как приятно ему.