Можно выделить несколько плоскостей, по которым шло размежевание подобных групп с основной массой служилых людей. Прежде всего стоит говорить о размежевании, возникшем в результате сохранения отдельными служилыми корпорациями особых прав, признаваемых центральным правительством. Известна была практика выдачи жалованных грамот «земле» при ее присоединении к основной территории. Следы существования подобных грамот в практике запрета приобретения вотчин иногородцами в Твери, Микулине, Торжке, Оболенске, Белозерье и Рязани упомянуты в дополнительной статье Судебника 1550 г. (указ 1551 г.). Жалованные грамоты выдавались также Новгороду, Смоленску, вяземским «князьям и панам», вероятно, также ярославцам и представителям других земель[12].
Далеко не всегда указанные грамоты впоследствии принимались во внимание. В этом отношении московское правительство отличалось высокой степенью политического прагматизма: соблюдение заданных в них обязательств должно было соответствовать его интересам. В среднесрочной перспективе грамоты, пожалованные Новгороду, Вязьме, а по большому случаю и Смоленску, утратили свое значение и не сказались на судьбах их непосредственных адресатов.
Применительно к рубежу XV–XVI столетий особый статус прослеживается для ярославских землевладельцев. В завещании Ивана III им была посвящена отдельная статья: «А бояром и детем боярским ярославским с своими вотчинами и с куплями от моего сына от Василья не отъехати никому никуде. А кто отъедет, и земли их сыну моему, а служат ему, и он у них в их земли не вступается, ни у их жон, ни у их детей»[13]. В этой статье, наряду с использованием рудиментарной лексики (упоминаются, в частности, бояре ярославские), примечательным является восприятие ярославцев в качестве отдельных субъектов права, отношения с которых строились на договорных началах.
Больше известно о тверичах, которые попали в ведение «государей всея Руси» после похода на Тверь 1485 г. и бегства Михаила Тверского в Литву. В дальнейшем Тверское княжество досталось Ивану Молодому, имевшему на него династические права, который подтвердил права местной знати «у себя пожаловал в боярех учинил». Тверские бояре встречались в источниках и в следующие годы. В 1495 г. в свите Ивана III присутствовали «из Тверские земли бояре». Тверские бояре и окольничие упоминались в разрядах также в 1501 и 1509 гг. Их упоминание не было данью формальности. Известно, что длительное время (по крайней мере, до 1513 г.) в Твери функционировала собственная канцелярия, в ведении которой находились вопросы местного управления, в том числе и выдача жалованных грамот. «Двор тверской» упоминался в списке детей боярских 1542 г. во время встречи литовского посольства. Дворовая тетрадь также знает разграничение рубрик «Тверь», где были представлены потомки старинных тверских землевладельцев, и «помещики тверские», объединявшей выходцев из других уездов[14].
В значительной степени автономное существование поддерживалось совместной службой. Зачастую центральное правительство использовало в своих целях сложившиеся ранее формы организации. В походах, как и в удельное время, нередко можно было встретить компактные группы местных детей боярских, выступавших отдельными отрядами. Применительно к тверичам разрядные книги показывают регулярное использование представителей местного боярства в качестве их воевод. В походе 1493 г. среди воевод «изо Твери» находились тверские служилые князья Осип Дорогобужский и Владимир Микулинский, а также сразу несколько представителей тверского боярства. Судя по спискам погибших, тверичи участвовали в походе на Казань 1496 г. Среди воевод этого похода закономерно присутствовали тверские бояре. В 1500 г. в походе на ливонских немцах участвовали «Иван да Петр оба Борисовича (Борисовы-Бороздины. – М. Б.) и с тверици». Тверские воеводы сыграли свою роль также в победе на Ведроши, где погиб Михаил Шишков «тферитин»[15].
Подобным образом первоначально развивались события и в Новгороде. В 1481 г. новгородские бояре Василий Казимир и Александр Самсонов были отправлены «с новогородцкою силою» в помощь псковичам[16].
На южной «украйне» несли свою службу представители рязанского боярства. Некоторые из них регулярно отмечались в разрядных книгах. В 1521 г., например, в Рязани вместе с московским наместником находилось сразу 9 представителей этой корпорации, находившихся как на великокняжеской, так и на рязанской службе. Такая же ситуация повторилась в 1531 г., когда в разрядах «за городом на Резани» было отмечено 8 рязанцев из местных боярских фамилий[17]. Эта практика была продолжена и в дальнейшие годы.
12
Кобрин В. Б. Власть и собственность… С. 68–89; Назаров В. Д. Княжеское родовое землевладение в России: традиционное право и приговор 1551 г. // Землевладение и землепользование в России (социально-правовые аспекты): Мат-лы XXVIII сессии симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Калуга, 2003. С. 16–35; Грязнов А. Л. Землевладение Белозерских князей и законодательство о землевладении в XVI в. // Комплексный подход в изучении истории Древней Руси: Сб. мат-лов X Междунар. конф. (9—13 сентября 2019 г.). М., 2019. С. 63–65.
13
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. (далее – ДДГ). М.; Л., 1950. № 89. С. 356.
15
Разрядная книга 1475–1598 гг. (далее – РК 1475–1598). С. 23, 27, 28, 30, 31; Псковские летописи (далее – ПЛ). М., 1941. Вып. 1. С. 85; Памятники истории русского служилого сословия (далее – ПИРСС) / Сост. А. В. Антонов. М., 2011. С. 173.