Она встала на цыпочки и слегка его поцеловала.
— Ты заслужил награду за то, что поделился угощением.
— Немного я сделал, чтобы заслужить награду, — прошептал он. Черт возьми, он так хотел ее. Хотел встать на колени у ее ног, получить приказ служить ей, пробовать ее, дышать ею.
Чувствовать ее руки у себя в волосах, когда она прокладывает путь… и берет его с собой.
Она не убирала свою ладонь с его груди, на секунду задержала пристальный взгляд, а затем улыбнулась.
— Когда мусор будет убран, мы поговорим. Затем…
Затем. О, да.
— Договорились.
С проснувшейся в сердце надеждой Анна вернулась к решению ожидающих ее задач. Плохие парни, копы, друзья, семья. И Бен. Главное — Бен.
Начнем с Узури. Но когда она направилась к ней, Ким уже вытащила маленькую сабу из кресла, приговаривая:
— Пока Анна говорит с полицией, почему бы нам тут не навести порядок?
— Окей, — прошептала Узури, но не сдвинулась с места.
Анна почувствовала вину. Эти мужчины пришли за ней, не за Узури. Все страхи уязвимой женщины воспаряли вновь.
Анна обняла ее за талию.
— Узури.
Та опустила свои бархатистые карие глаза.
Анна положила палец на подбородок сабы и подняла ее лицо вверх. На красивой коричневой коже виднелась кровавая царапина вдоль челюсти, а губа рассечена. Анне хотелось снова броситься в драку.
— Как ты, милая?
— Никак. Я ничего не сделала, — стыд отразился на лице Узури. — Я не сопротивлялась. Просто… терпела.
А, так вот что было не так. Анна подавила жалость, ведь это не помогло бы молодой женщине.
— Ты права. От тебя совсем не было помощи в драке.
Слезы наполнили глаза Узури при этом беспощадном утверждении.
Анна проигнорировала вздох Ким и продолжала удерживать Узури за подбородок, не отводя свой взгляд от нее.
— И это означает, что в следующий раз тебе нужно лучше стараться. Ты пойдешь на уроки самозащиты, даже если напугана.
Узури моргнула.
— Но…
— Это приказ, саба, — мягко сказала Анна, но вложив твердую нотку в голос. — Ты меня поняла?
Узури все еще дрожала, но решимость, наполнившая ее взгляд, заставила ее губы сжаться в твердую линию и больше не дрожать.
— Да, Мэм. Я пойду.
— Это то, что я хотела услышать, — Анна крепче обняла ее за талию. — Ты сильнее, чем думаешь. Тебе просто нужны навыки, чтобы доказать это. — И я прослежу за тем, чтобы ты их получила. — А сейчас можешь помочь с уборкой, пока я разбираюсь с копами?
Получив команду, Узури взяла себя в руки. Облегчение отразилось у нее на лице.
— Да, Мэм.
Очевидно, распознав приемы Домины, Ким подмигнула ей. Затем изобразила поклон, принятый в боевых искусствах.
— Давай возьмем несколько мешков и сложим в них все, что разбито.
Когда они обе направились на кухню, Анна перешла к следующей задаче.
— Анна, — отец вырвался из сдерживающего захвата Тревиса. — Что тут, черт возьми, происходит?
О, Господи. Сколько всего нужно исправить. Она посмотрела на него с отвращением.
— Не могу поверить, что ты назвал Бена трусом за то, что он был так мил и дал мне закончить драку.
У отца отвисла челюсть.
— Ты моя дочь. Я…
— Мы это уже обсуждали, — Анна и раньше слышала это дерьмо. — Возвращайся к маме. Может, ей нравится, когда с ней обращаются как с драгоценной статуэткой, которая разобьется, если ты не так на нее посмотришь, хотя я бы сказала, что она сильнее, чем ты думаешь.
Услышав раскатистый смех Бена, Анна обернулась. Он смотрел в сторону кухни, где стояла ее мама, уперев руки в бока.
— Ты не понимаешь, — запротестовал ее отец, стоящий спиной к матери.
— О, я понимаю, все хорошо понимаю. Мои родители учили меня быть сильной и знающей. Даже чересчур. Очень стыдно, что мой отец считает, будто его тридцатипятилетняя дочь до сих пор должна сидеть в манеже, — она показала рукой на мужиков, лежащих на полу ее гостиной. — Троих из них уложила я.
Ее отец не двинулся с места. Он просто стоял. Она еще никогда не видела, чтобы он выглядел таким взволнованным.
— Прости, Анна.
Извинение? От неожиданности она замерла на месте. Он выглядел… грустным.
Сердце побуждало ее сказать, что все в порядке. Но это было неправдой. И она несколько сомневалась, что его убеждения действительно изменились. Укрепив свою решимость, она вошла в образ Домины. Ему, возможно, будет больно, но раскаяние — отличный инструмент обучения.