Когда прогремел гром, поднялся ветер, обдавая веранду холодным влажным воздухом. Светильники на стене замерцали.
Зет с беспокойством посмотрел на ступеньки, ведущие на третий этаж, в его личные покои. Он оставил Джессику на диване, с Галахадом на ее коленях, оба с удовольствием смотрели старый добрый «Крепкий орешек». Он проверил свой сотовый. Сообщений от неё не было.
— С Джессикой всё в порядке? — Бенджамин поднялся. — Я уже ухожу, так что ты можешь пойти и проверить, как она.
— Хорошая попытка, Бенджамин, но я как раз этим сейчас и занимаюсь. Дистанционно, — Закари слегка улыбнулся. — Она ворчит, когда думает, что я с ней «нянчусь». — Он набрал сообщение: «Я поднимусь через пару минут. Тебе что-нибудь принести?».
— «Ш-ш-ш. Это лучший момент фильма!», — пришел ответ.
Черт, он любил свою женщину.
— Она в порядке, — Закари откинулся на спинку кресла и вернулся к теме разговора. — А если Госпожа Анна больше тебя не позовёт, ты будешь ощущать себя комфортно? И спокойно смотреть на то, как она подцепит нового раба?
Бен нахмурился.
— Зет, между нами была сцена, а не свадьба, — к несчастью, эти слова не отражали эмоции Бенджамина, в основном сожаление и разочарование.
— Сцены между Доминой и сабмиссивом могут сбить с толку второго, особенно новичка. Когда ты доверяешь кому-то заботу о себе, и у него это отлично получается, возникает связь. Эту связь легко спутать с другими чувствами.
— Буду знать, — Бенджамин допил пиво. — Мой друг и наставник, — произнес он с легкой иронией, — то, что происходит между мной и женщинами в моей жизни, будь то Домина или ванильная дамочка, — моё личное дело. При всем уважении к тебе, Зет, отвали.
Вот за что он всегда уважал этого большого рейнджера.
— Сержант, ты же знаешь, я этого не сделаю.
— Ты чертов упрямец.
— Именно. Раз уж тебе понравилась эта сцена, может, мне познакомить тебя с другими Доминами?
— Нет, — отрезал Бенджамин. — Мне пора идти, — он отсалютовал, коснувшись указательным пальцем лба, и повернулся к двери.
Закари прекрасно видел его сжатые челюсти и напряженные плечи. Сержант выслушал представленные ему доводы…и теперь сделает по-своему. Справедливо.
Молния ударила так близко, что он почти услышал звук электрического разряда.
И следом вырубилось электроснабжение.
Во внезапно наступившей темноте Закари поднялся и остановился, чтобы сориентироваться.
— Мне нужно добраться до Джессики. — Половина клуба была оборудована аварийным освещением на батарейках, но в личных покоях таких не имелось. Он обычно ценил в своей напряженной жизни затишье, вызванное отключением электричества.
Но у него не возникало и мысли остаться без света с беременной женой в доме.
Заскрипел стул, и раздался голос Бенджамина:
— Я немного побуду здесь, на случай если тебе понадобится помощь.
— Спасибо, — подсвечивая телефоном, Закари взбежал по лестнице на третий этаж. В кухонном ящике обнаружились два фонарика. — Джессика, где ты?
— В гостиной.
Она по-прежнему сидела на диване с котом на коленях, восхитительно надув губки.
— Электричество отключили как раз в тот момент, когда МакКлейн устроил перестрелку. Так не честно.
Черт, он был от нее в восторге. Присев на корточки рядом с ней, он провел ладонями по ее округлому животу. Там рос его ребенок, внутри женщины, которую он любил.
— Я поговорю со штормом и зарегистрирую твою жалобу. Как ты себя чувствуешь?
— Спина болит. И мне снова хочется в туалет, но Галахад сказал, что уходить не собирается.
Она питала слабость к этому потрепанному коту. Закари безжалостно поднял животное и опустил его на пол, получив удар хвостом в отместку.
Он взял Джессику под руки и помог ей встать. Такая крошечная и при этом такая жизнерадостная и стойкая. Иногда он благоговел перед своей женой. Зет поцеловал её в макушку: — Пойдём, малышка.
В ванной он зажег свечи, которые она держала расставленными вокруг ванны. Джессика тем временем исчезла в туалете. Услышав ее стон облегчения, Зет рассмеялся.
— Позови, когда закончишь, малышка, я помогу тебе дойти обратно, — он пошел в спальню, давая Джессике возможность уединиться.
Звук, раздавшийся минуту спустя, вовсе не был похож на его имя. Больше на стон или всхлип.
— Джессика?
— Эм, — послышался её шёпот. — О, Боже. — Внутри него все сжалось от беспокойства.
Он оказался перед кабинкой быстрее, чем она успела выйти. В мерцающем свете свечей он не мог разглядеть выражение ее лица, но все эмоции читались, как на ладони. Самая сильная из них — беспокойство. И боль.