— Здесь подходяще, — Дэвлин потопал ногой по земле, — земля ровная, сухая. И костерок можно бы… Жаль, что пожрать уже ничего нет.
Ингерам пытался спорить с ним, что человек, знающий лес, без еды не останется, можно и силки на зайца поставить, и птицу сбить, и грибов набрать…
— Ты где собрался в этой темноте силки ставить? — перебил его Дэвлин. — И из чего их сделаешь? Вот то-то. С утра этим займёмся. А пока придётся с пустым брюхом спать ложиться.
Скоро затрещало весёлое пламя, разгоняя ночную тьму. Лоркан и Ингерам не дали молодёжи улечься на голую землю и заставили наломать лапника для подстилок. Мадог и Меуриг распоряжения Лоркана проигнорировали.
— Что, отделение дроу тебе не подчиняется? — съехидничал Ингерам, однако говорил при этом очень тихо, чтобы чуткие уши "отделения дроу" не уловили этих слов.
— Оно, похоже, никому не подчиняется, — проворчал Лоркан, нимало не заботясь о том, что его могут услышать. — Хлебнём мы ещё с ними лиха, помяни моё слово!
Вокруг было тихо и спокойно, но дозорных у костра всё-таки выставили. Как-то получилось, что караулить всю ночь должны были именно дроу. На дежурство заступил хмурый и неразговорчивый Мадог. Рэйшен приволок две охапки лапника, себе и Элине, но она никак не хотела улечься, а сидела с мрачным лицом, уставившись на огонь.
Этот мучительный переход утомил всех, и вскоре вокруг костерка раздавалось лишь мерное сопение и похрапывание. Мадог бесстрастно нёс свою вахту, а Элина по-прежнему пялилась в костёр, мучимая тяжёлыми мыслями.
Дэвлин лежал, время от времени поглядывая на предводительницу из-под полуопущенных век. Когда же она заметит, что ни он, ни Рэйшен даже не думают спать? Может, теперь у людей манера такая — дрыхнуть с открытыми глазами? В конце концов, Дэвлину надоело созерцать это воплощение печали. Он поднялся, цветисто выругавшись, потому что лапник всё-таки кололся, и подсел поближе к Элине. Краем глаза Дэвлин отметил, как распахнулись глаза Рэйшена и напряглись его мышцы. Значит, боится за свою женщину!
— Пст, Эли, очнись! — позвал Дэвлин.
Элина нехотя повернула голову.
— Чего тебе?
— Почему не спишь?
— Думаю.
— О чём?
— Тебе-то что за дело? — обозлилась Элина.
Дэвлин был доволен: любой отклик лучше, чем отрешенное безразличие, в котором пребывала Элина.
— Моё дело очень простое, — ответствовал Дэвлин, — вот ты сидишь и мусолишь всё, что тебе наболтали эти Невидимые Господа…
При упоминании о них Элина дёрнулась, как ужаленная.
— Наболтали?! — яростно зашептала она Дэвлину. — Они смешали с грязью всю мою жизнь, выставили убийцей перед моими людьми, а в итоге ещё и надули меня со своим контрактом!
Дэвлин устроился поудобнее рядом с Элиной. Рэйшен гневно сверкнул сиреневым взглядом, но с Дэвлином такие штучки не проходили.
— Насчет убийцы — ну, допустим. И что? В том, что пожгли твоих работников, ты не виновата, все это знают. Барону отомстила по делу? По делу. До него, небось, многие хотели добраться, да ты оказалась самая дерзкая. Пусть завидуют.
— Дэвлин, да ты рехнулся, что ли? Руфус — сын этого барона. Мы с Рэйшеном придерживались легенды о том, что были в другом месте, а тут такое. Если Руфи начнёт жаловаться королю, тот должен будет принять против меня какие-то меры.
— Какие?
— Повесит, например.
— Он же тебя на службу принял!
— Вот как принял, так и уволит. Через повешение.
— Да что ты заладила: повесит да повесит! Ничего он тебе не сделает! Про барона король наверняка и так знает, а кого ты там ещё пристукнула? Женщину-дроу? А кому до неё какое дело? Раб погиб? Ты честно пыталась его спасти. Всё остальное — болтовня, которая не стоит ни-че-го. Ты должна помнить одно: под твоим командованием группа людей, ну, и дроу теперь, конечно, и все ждут от тебя ясных распоряжений. Об остальном будешь думать в свободное от службы время. Усекла?
— Я так понимаю, что свободного времени у меня больше не будет, — буркнула Элина.
— Да, и это хорошо, — убеждённо ответил Дэвлин. — Тебе надо думать не о прошлом. Подписав контракт, ты от прошлого отказалась. Сама. Добровольно. И тебя прежней больше нет. Есть сегодня, сейчас, есть твои люди, за которых ты отвечаешь. И, кстати, утром все захотят есть. Когда ты была трактирщицей, ты об этом помнила.
— Твои слова меня нисколько не утешили, — буркнула Элина.
— А если надо тебя утешить, только скажи, — и Дэвлин скабрезно усмехнулся и подмигнул Элине.
— Да тьфу на тебя! — окончательно рассердилась Элина. — Отлезь на свою лежанку! Сейчас же!
Дэвлин фыркнул. Дело сделано. Элина, разозлившись, снова стала сама собой. В конце концов, эта неугомонная женщина обещала показать им столицу.