Лоркан взъерошил жидкие волосы.
— Да ладно тебе!
— Любой вопрос, который доходит до них, они воспринимают как угрозу себе. А с угрозами они разбираются быстро и эффективно. Ты, Лоркан, знаешь, что такое разобраться быстро и эффективно?
Лоркан знал.
— Пошли отсюда, на нас уже гномы коситься начинают! — прошипел Руфус и утянул товарищей за собой.
Элина стояла окаменев. Она-то знала, что за вопрос зададут этим треклятым эльфам, Бездна их проглоти! И каким боком это касается эльфов, позвольте узнать? Может, и позволят. Перед смертью.
— Эли, Эли, — Рэйшен тормошил её за плечо, — ты чего застыла? О чём эти дурни болтают? Что тебя так испугало?
Элина немного помолчала, а потом спросила:
— А ты знаешь, как эльфы расправляются с людьми, которые якобы представляют для них угрозу?
— Знаю. Убьют. А ты-то тут при чём?
— Они такие опытные убийцы? Проберутся в человеческий город, подкараулят? Как это вообще происходит?
— Разные эльфы есть… Да что ты заладила об убийствах! Хуже меня, честное слово! С чего им тебя убивать? В человеческих городах эльфы не появляются, им трудно здесь ориентироваться. Чужаков, таких как ты, они убивали сразу, как только те появлялись среди эльфийских поселений. Да объясни же ты, в чём дело!
— Действительно, чего я им могу понадобиться, — криво усмехнулась Элина. — Спокойной ночи, Рэйшен.
После этих слов ни о какой спокойной ночи для Рэйшена не могло быть и речи. Как бы он ни храбрился, что покинет команду экспедиторов, он не представлял, как будет жить дальше один. Какой смысл в таком существовании? Возвращаться к сородичам он не собирался, а среди людей ему одному было скучно. Рядом с Элиной жизнь играла красками… В общем, Рэйшен не собирался ничего в такой жизни менять. И уходить передумал. Просто Элине не соизволил сказать, но это, с его точки зрения, было не очень важно.
Элина поспешно возвращалась в свои комнаты. Хорошо бы гномы побыстрее починили замóк! И надо будет запирать ставни покрепче. И подставить что-нибудь под дверь и окно, что-нибудь шумное… И надо будет расспросить Келе, он много прожил у эльфов. Он, конечно, не любит вспоминать эти времена, весь передёргивается, но если он не хочет, чтобы эти времена вернулись, пусть расскажет об эльфах всё, что знает.
Элина влетела в комнату. Замок ещё не починили. Надо будет подставить стол, подпереть дверь.
— Келе!
Из спальни высунулся Келеах, взъерошенный и лохматый. Элина вспомнила, что снова не успела отвести его к цирюльнику и подровнять криво обкромсанные волосы.
— Давай, поднимайся, ты мне нужен!
Глава 31
Эти слова взбодрили раба. Он пригладил волосы и нежно улыбнулся хозяйке.
— Ставни закрыты? — спросила она.
О, он понимал, что она не любит, когда за ней подглядывают в самые интимные мгновения.
— Сейчас закрою, — ответил Келе.
— Погоди, — отмахнулась она, — вначале помоги мне здесь.
Келеах был готов помогать ей до самого утра, но неожиданно оказалось, что они с Элиной думали о разных вещах. Келе предполагал, что нужно помочь расстегнуть одежду или что-то в этом роде, а Элина указала на стол, за которым только недавно сидела компания дроу, и велела помочь перетащить его к дверям.
— Зачем? — ошарашенно спросил Келеах.
— Дверь ещё не починили, надо подпереть. От незваных гостей.
И пришлось Келеаху таскать мебель. Потом Элина бросилась в спальню, нашла арбалет и зарядила его. Она что, ждёт нападения? Что произошло? Когда гости уходили, хозяйка была спокойной, значит, что-то произошло, пока она их провожала.
Келе раздумывал, с какой стороны подступиться, чтобы всё разузнать и не вызвать хозяйского гнева, но Элина его опередила. Она сама стала спрашивать про эльфов. Келе честно рассказал всё, что знал, но по-прежнему не понимал, из-за чего эта паника.
— Нет, эти ответы меня не устраивают, — арбалет дрогнул в Элининых руках, и Келе нервно дёрнулся. — Ладно, я скажу тебе, что меня так обеспокоило. Утром гномка-лекарка сказала, что подозревает, что я… Что я могу иметь потомство от дроу.
Элину смущало то, что она вынуждена рассказывать об этом, и последнюю фразу она произнесла поспешной скороговоркой. Лицо Келе вытянулось.
— Так ты — чужачка?
Элина горько усмехнулась:
— Что, быть рабом чужачки ещё хуже, чем служить простой человечке, да?