Тут Киммуриэль понял, что связывало проницателя разума и жалкого владельца оазиса Даллабад. А иначе, зачем существу, обладавшему таким могуществом, столь бездарно тратить свое время?
«Тебя послали изучить волшебный меч и перчатку», — предположил он.
«Мы хотим понимать все, что мешает проявлению нашей силы, — с готовностью признал Яраскрик. — Но нет вещей, чье могущество беспредельно. И эти оказались не так сильны, как надеялся Корин Сулез, иначе захват не состоялся бы».
«Мы это тоже поняли», — подтвердил дроу.
«Я все равно собирался расстаться с Корином Сулезом», — сказал Яраскрик.
Это означало, что иллитид — а эти существа считались самыми дотошными на свете — полагал, что узнал о перчатке и мече все, что только возможно.
«Человек по имени Артемис Энтрери прибрал к рукам и перчатку, и Коготь Шарона», — сказал дроу.
«Само собой, это и было его целью, — ответил иллитид. — Он боится тебя, и правильно делает. У тебя сильная воля, Киммуриэль из Дома Облодра».
Дроу снова поклонился.
«Меч по имени Коготь Шарона следует уважать, а еще больше — перчатку, которую его владелец носит на правой руке. С их помощью он может обратить против тебя твою же силу, если не будешь осторожен».
Киммуриэль заверил его, что за Артемисом Энтрери и его опасным оружием будут наблюдать неусыпно.
«А ты больше не будешь следить за этими предметами?» — спросил он иллитида.
«Наверное, нет».
«А может, Бреган Д'эрт найдет для тебя возможность проявить твой выдающийся талант?» — предложил дроу.
Он думал, будет нетрудно уговорить Джарлакса все устроить. В Подземье темные эльфы нередко заключали соглашения с иллитидами.
Яраскрик умолк на долгое время, и умный дроу понял, что это значит.
— У тебя есть предложение получше? — усмехнувшись, спросил он вслух.
«Мне лучше оставаться в стороне, и никто из Бреган Д'эрт, кроме Киммуриэля Облодры, не будет знать обо мне», — веско заявил Яраскрик.
Киммуриэль сначала не понял и решил, было, что Яраскрик опасается, что банда станет на сторону Энтрери, если между ним и иллитидом вдруг назреет противостояние, и стал, было разуверять его, но проницатель разума передал ему необычайно четкий образ хрустальной башни, сверкающей над кронами пальм оазиса Даллабад.
— Башня? — вслух спросил Киммуриэль. — Но ведь она всего лишь порождение Креншинибона.
«Креншинибон», — повторил иллитид, и дроу ощутил в одном этом слове волнение и величайшее почтение.
«Это вещь, — пояснил дроу. — Новая игрушка Джарлакса».
«Неверно, — последовал ответ Яраскрика. — Он нечто гораздо большее, как ты и сам начал подозревать».
Киммуриэль сощурил горевшие красным огнем глаза, сосредоточенно внимая мыслям иллитида и чувствуя, что получит подтверждение своим и Рай'ги опасениям,
«Я не могу проникнуть в мысли Джарлакса, — продолжал иллитид. — У него есть защита».
«Да, повязка. Она преграждает доступ к его разуму чародеям, жрецам и псионикам».
«Но против Креншинибона эта жалкая вещица бессильна», — пояснил Яраскрик.
«Откуда ты знаешь о нем?»
«Моему народу Креншинибон известен давно, кристалл очень древний, и мы не раз сталкивались с ним, — стал рассказывать Яраскрик. — Хрустальный осколок презирает мой народ за то, что мы неподвластны ему. Наш великий народ — единственный, кто владеет необходимой ментальной практикой, способной пресечь его неутолимое стремление к абсолютной власти. И ты тоже, Киммуриэль, легко можешь выйти из сферы влияния Креншинибона».
Дроу некоторое время обдумывал его слова и решил, что Яраскрик хотел сказать, что только псионики способны противостоять проникновению хрустального осколка в их разум, ведь повязка Джарлакса была созданием магии, а не псионической силы.
«Сначала Креншинибон наносит удар по эго, — объяснил иллитид. — Суля величие, власть и богатство, он вербует себе рабов»,
«У него с дроу много общего», — заметил Киммуриэль.
Проницатель разума разразился противным бульканьем.
«Чем более честолюбив владелец, тем проще завладеть им».
«А что, если владелец честолюбив, но при этом очень расчетлив и осторожен?» — спросил Киммуриэль. Джарлакс, по крайней мере, прежде, никогда не позволял честолюбию взять верх над здравым смыслом — Киммуриэль и Рай'ги лишь недавно стали сомневаться в разумности решений главаря.
«Кое-кто из низших созданий тоже может противостоять его зову, — признал иллитид. Под низшими, как понял Киммуриэль, он подразумевал всех, кто не иллитид или, по меньшей мере, не псионик. — У Креншинибона почти нет власти над благородными людьми, добрыми жрецами, справедливыми правителями и честными крестьянами, зато любой из этих ничтожеств — в том числе и дроу, верно? — кто стремится к власти и подвластен разрушительным страстям, неизбежно подпадет под власть Креншинибона».
Киммуриэлю стало ясно, почему Дзирт До'Урден и его «героические» друзья хотели избавиться от кристалла. К тому же становилось понятным поведение Джарлакса в последнее время, и подтверждались опасения псионика, что главарь ведет всю Бреган Д'эрт непонятно куда.
«В другое время я бы не отказался от предложения Бреган Д'эрт, — сказал Яраскрик, дав собеседнику подумать. — Ты и твои соплеменники достойны вашей славы, и пребывание с вами было бы, по меньшей мере, интересным — быть может, даже познавательным и выгодным, — но, боюсь, вскоре вся Бреган Д'эрт станет принадлежать Креншинибону».
«А почему ты этого боишься? Ведь если Креншинибон заменит главаря, он поведет нас к честолюбивым свершениям, к которым мы всегда и стремились». Киммуриэль опасался, что ответ ему уже известен.
«Я не доверяю дроу. — сознался иллитид, — но достаточно хорошо понимаю ваши желания и действия, и полагаю, что среди людского сброда нам не пристало быть врагами. Я вам не доверяю, но и не боюсь вас, потому что вы ничего не выиграете от моей смерти. Вы же понимаете, что я неразрывно связан со своим народом, и если вы меня убьете, у вас сразу появится множество сильных врагов».
Киммуриэль чуть поклонился, соглашаясь.
«Однако Креншинибону чужда расчетливость, — продолжал Яраскрик. — Он поглощает все, он жаждет господства над миром, подчиняя себе все, что может подчинить, а то, что не может, — уничтожает. Он гроза бесов и любовь демонов, он приносит разрушение и не признает никаких законов. Ваша богиня Ллос наверняка оценила бы кристалл и наслаждалась бы хаосом, который он рождает, но только Креншинибон, в отличие от дроу, стремится не к какому-то исходу, а ко всепоглощению. Креншинибон принесет Бреган Д'эрт небывалую славу — ведь у вас и сейчас уже много добровольных рабов, включая дочь человека, свергнутого вами с трона. Но потом хрустальный осколок от вас откажется, и вы останетесь один на один с врагами, которые сильнее вас. Он повторяет это из века в век. Его жажда не подчиняется ничему, это шар, который раздувается, чтобы лопнуть».
Внимая его мыслям, Киммуриэль невольно содрогнулся, поскольку ясно видел, что именно эта дорожка стелется теперь перед Бреган Д’эрт.
«Он поглощает все, подчиняя, что может, и, уничтожая то, что не может подчинить», — повторил Яраскрик.
«А ты среди тех, кто ему неподвластен», — добавил дроу.
— Как и ты, — вслух булькнул иллитид. — Башня Железной Воли и Пустого Разума, — произнес он формулу ментальной защиты, которой псионики пользовались, борясь друг с другом.
Киммуриэль досадливо крякнул, поняв, что иллитид только что заманил его в ловушку. Видимо, опасаясь, что дроу выдаст его Джарлаксу или кристаллу, Яраскрик вынудил его быть с ним заодно. Само собой, Киммуриэль тоже знал защитную формулу, и теперь, если Креншинибон попытается завладеть и его волей, он машинально активирует ее, поскольку знает теперь, в чем его защита. Ведь как у любого псионика, да и просто разумного существа, сознание Киммуриэля сразу восстало бы против такого вторжения.