Но Энтрери совсем не разделял его опасений. Креншинибон не общался ни с девушкой, ни с другими эльфами. А если бы и попробовал, никто из них все равно не стал бы его слушать.
Тут он заметил, что Джарлакс начинает произносить заклинание, и положил руку ему на рукав, прося повременить.
— Вещь, о которой вы говорите, действительно у нас, — согласился он, выходя вперед. — Мы несем её к Кэддерли, в храм Парящего Духа.
— С какой целью?
— Чтобы освободить мир от нее, — прямо ответил убийца. — Ты сказала, что знаешь Дзирта До'Урдена. Если ты к тому же знаешь Кэддерли — а это, похоже, так, — то тебе должно быть известно, что Дзирт сам хотел отнести кристалл жрецу.
— Да, только один темный эльф, прикинувшись Кэддерли, украл кристалл у него, — не раздумывая, добавила девушка, делая вид, что ей все известно, хотя на самом деле это было почти все, что жрец поведал ей о Креншинибоне.
— Бывают особые причины, которых случайному свидетелю не понять, — вмешался Джарлакс. — Так что удовольствуйся тем, что Креншинибон у нас и мы несем его Кэддерли, чтобы избавить мир от частицы зла.
Шейлех сделала знак, и ее товарищи вышли из зарослей. Их было около дюжины, все вооружены отличными луками и клинками, в сверкающих крепких доспехах.
— Мне ведено доставить вас в Парящий Дух, — сказала она. — Правда, живыми или нет, не уточнялось. Так что идите быстро и молча и не делайте движений, которые могут быть неверно истолкованы, и тогда доживете до момента, когда увидите величественные двери храма, хотя я надеюсь, что этого не случится.
Она развернулась и пошла прочь. Другие эльфы, не опуская оружия, подошли ближе.
— Ну что ж, все лучше, чем я ожидал, — без особой радости обронил Джарлакс.
— Ты неисправимый оптимист, — тем же тоном отозвался Энтрери. Он огляделся, пытаясь обнаружить хоть какую-то лазейку в кольце стражей, но на лицах эльфов было написано обещание верной смерти, и больше ничего. Джарлакс тоже это видел.
— Нас поймали, — бросил он.
— А если бы они узнали все подробности нашей встречи с Дзиртом До'Урденом… — зловеще произнес Энтрери.
Джарлакс криво улыбнулся, надеясь, что ему не придется поведать своему спутнику всю правду о той встрече. Ему не хотелось говорить Энтрери, что Дзирт жив. Хоть он и надеялся, что Энтрери преодолел свою болезненную манию, кто знает, может, узнай, он правду, его опять поглотит жажда сражаться с воином-дроу.
Оглядев хмурые лица вокруг, Джарлакс решил, что для этого сейчас самое неподходящее время.
Встреча в Парящем Духе шла уже долго. Когда Джарлакс намекнул, что вряд ли следует ожидать от них доверия к человеку, приказавшему доставить их под конвоем целого отряда эльфов, готовых стрелять в любой момент, Кэддерли бросил нечто резкое о чувствах дроу к дневным эльфам.
— Но ты сам уже говорил, что к нам это не относится, — возразил Джарлакс. Он глянул на Энтрери, который даже не пытался ему помочь.
Вообще с самого прибытия в храм убийца не проронил ни слова. Молчала и пришедшая с Кэддерли женщина по имени Даника, в которой чувствовалась огромная внутренняя сила. Они с Энтрери казались сделанными из одного теста — и ни одному из них это не нравилось. С самого начала встречи они только и делали, что испепеляли друг друга гневными взорами, словно у них были какие-то личные счеты.
— Что ж, это правда, — помолчав, вынужден был признать жрец. — В другое время я предъявил бы тебе множество претензий за твои поступки, Джарлакс из Мензоберранзана.
— Судить меня будешь? — фыркнул дроу. — Разве это твое дело или ты теперь судья Кэддерли?
За спиной жреца стояли два дворфа, и тот, что был с желтой бородой, более серьезный, что-то проворчал и сердито завозился. Зато его зеленобородый братец сиял лучезарной простоватой улыбкой. Джарлаксу, привыкшему подозревать всех, именно он показался более опасным.
Кэддерли, не мигая, смотрел на наемника:
— Все мы должны отвечать за свои поступки.
— Только перед кем? — живо огрызнулся дроу. — Ты же даже представить себе не можешь, как я живу. Интересно, что бы ты стал делать во мраке Подземья?
Он начал заводиться, но внезапно Энтрери и Даника в один голос оборвали его:
— Хватит уже!
— У-у-у, — негромко прогудел дворф с зеленой бородой, тогда как все остальные замолчали, словно воды в рот набрав. Энтрери и Данику не меньше остальных поразило, как согласованно вырвался у них этот возглас. Они поглядели друг на друга так, словно готовы были прямо сейчас ринуться в бой.
— Давайте договоримся так, — сказал Кэддерли. — Передайте нам хрустальный осколок и идите своей дорогой. Пусть ваше прошлое остается на вашей совести, и меня будет заботить только то, что вы натворите в будущем. Но если вы останетесь вблизи Парящего Духа, тогда все, что бы вы ни сделали, будет касаться меня напрямую, и я глаз с вас не спущу.
— Трепещу при одной мысли, — выпалил Энтрери, опередив Джарлакса, который, правда, собирался сказать то же самое, только в менее резкой форме. — Но к несчастью для нас всех, нам еще долго предстоит быть вместе. Ты мне нужен, чтобы уничтожить проклятый кристалл, а я тебе нужен, потому что я — его хозяин.
— Отдай его, — холодно проговорила Даника.
— Не-а, — усмехнулся убийца.
— Но я присягнул, что уничтожу его, — возразил жрец.
— Я уже не раз такое слышал, — ответил Энтрери. — Но пока оказался единственным, кто смог противостоять соблазнам кристалла, а потому он останется со мной до тех пор, пока не исчезнет. — Он ощутил исходящую от Креншинибона дрожь, в которой были одновременно мольба, угроза и самая необузданная ярость.
Даника скривилась, так оскорбительно прозвучали его слова, но Кэддерли жестом попросил ее сдержаться.
— Нет никакой надобности в подобном подвиге, — обратился он к Энтрери. — Ты не обязан это делать.
— Обязан, — твердо ответил Энтрери, хотя при взгляде на Джарлакса ему показалось, что тот заодно со жрецом.
Убийца мог его понять. Избавиться от кристалла, не выдержав чудовищной битвы, невозможно, а их к тому же преследуют сильные враги. Но Энтрери нутром чувствовал, что должен идти до конца. Он ненавидел этот кусок хрусталя лютой ненавистью, а потому испытывал потребность увидеть, как проклятый кристалл будет уничтожен. Откуда взялись эти чувства, он не понимал, но сопротивляться им не мог, а потому не собирался отдавать Креншинибон ни Кэддерли, ни Данике, ни Рай'ги и Киммуриэлю, ни кому бы то ни было еще, пока бьется его сердце.
— Я доведу дело до конца, — пообещал Кэддерли.
— Это ты так говоришь, — язвительно ответил убийца.
— Я — жрец Денеир…
— А на мой взгляд, так называемые добрые священники меньше всех достойны доверия, — холодно прервал убийца. — Для меня они хуже троглодитов и зеленой слизи. Это самые закоренелые лицемеры и лжецы в мире.
— Прошу тебя, друг, не надо распаляться, — довольно сухо обратился к нему Джарлакс.
— А я полагала, что так в первую очередь надо называть наемных убийц, душегубов и воров, — жарко вмешалась Даника, выплескивая, наконец, свою ненависть.
— Милая девушка, Артемис Энтрери — не вор, — с ухмылкой ответил Джарлакс, надеясь слегка разрядить напряжение. Стоит перегнуть палку, и они, два не самых желанных гостя, окажутся в довольно плачевном положении.
Кэддерли положил руку на плечо жены, вздохнул и попытался еще раз договориться.
Но Энтрери грубо оборвал его:
— Не надо тратить слов. Кристалл у меня, и я на деле доказал, что лучше кого бы то ни было могу сопротивляться его зову. Если хотите отобрать его у меня — попробуйте, но знайте, что просто так я его не отдам, к тому же я обращу силу Креншинибона против вас. Я хочу его уничтожить, вы, как говорите, тоже. Тогда давайте сделаем это вместе.
Кэддерли молчал довольно долго, несколько раз поглядел на жену, на Джарлакса, словно надеясь на подсказку, но так ее и не дождался.