Син вовсе не добивался такого эффекта, но в очередной раз люди боялись смотреть ему в лицо, становились неестественно вежливыми и доброжелательными, при том всей душой желая поскорее убраться от него подальше.
— Так чем мы можем помочь верховному жрецу? — поинтересовался правитель. В отличие от своих придворных, он прекрасно владел как лицом, так и голосом. Только блестящее от пота лицо, да неестественно резкие движения выдавали его нервозность.
Жрец вежливо поклонился, не менее остальных присутствующих желая перейти к делу.
— Я не хочу ни на минуту отягощать никого своим присутствием, Ваше Величество. Всё, что мне необходимо — это точные сведенья о всех известных Вам случаях появления нежити в вашем государстве.
Правитель с некоторым удивлением покосился на одного из своих министров — толстого, потного коротышку, сейчас явно желающего оказаться где-нибудь в другом месте. С видом обречённого на немедленную казнь, придворный приблизился и что-то зашептал на ухо правителю. Что-то, явно не приводящее в восторг его самого, и мгновенно выведшее из себя короля.
Его Величество был разъярён не на шутку. Под его испепеляющим взором толстяк рухнул на колени и едва не растёкся по полу. Умей он, наверняка просочился бы куда-нибудь ещё ниже.
— Изумительно! — Прорычал правитель, брезгливо вытирая ухо. — Жрец, явившийся за несколько дней пути, знает о бедах нашего государства больше, чем я! Мне не торопятся докладывать о вампирах и упырях, о съеденных подданных и потерянных солдатах, предпочитая поведать об успехах скотоводов и происках соседей!
Гневный взгляд прошёлся по трусливо сгибающимся придворным и чиновникам и упёрся в жреца.
— Это ведь обязанность Храма Смерти, не так ли — следить за тем, чтобы всякая пакость не выкапывалась обратно? Но с одиночными тварями разбираются войска и жрецы других богов, ты же соизволил явиться, когда целая армия неупокоеных разоряет деревни! Неудивительно, что твой культ непопулярен в народе. А сейчас, наверняка, ещё будешь клянчить средства и войска, чтобы исправить свои просчёты!
Мгновенно выведенный из себя жрец не замедлил с ответом.
— У него сарай горит, а он соседа костерит! В твоём поганом королевстве за год сгинули три жреца второго посвящения! Нас гонят и преследуют, не позволяя выполнять свою работу, а слушают безумцев, мечтающих о бессмертии! Ну так идите к некроманту, уж он обеспечит полужизнь на века — в рядах его армии!
— Некроманта!? А не ты ли перерезал всех?
— Всех, кто не спрятался среди твоих тупых фанатиков!
Король со жрецом самозабвенно орали друг на друга, большая часть придворных, пользуясь ситуацией, спешно покидали опасное место. Толстяк умудрился выскочить одним из первых, так и не выпрямившись в полный рост.
— А может, ты сам всё и подстроил? Прошёлся по погостам, погодил с недельку, а теперь явился со своими требованиями? Мне тебя даже казнить не придётся, всего лишь объявить народу… Глядишь, и покойники вернутся на свои места.
Жрец нехорошо усмехнулся.
— Воля твоя, Государь. В твоей власти уничтожить моё смертное тело — и навсегда восстановить против себя храм. Уже сейчас никто из жрецов не желает связываться с твоими фанатиками, так что, если со мной что-нибудь случится, возвращать мёртвых в могилы будешь сам.
Правитель не выдержал и ринулся на жреца врукопашную. С треском отлетела застёжка плаща, в гневе сорванного Его Величеством, коротко вякнул ушибленный придворный, некстати оказавшийся на пути, разом шагнули к центру бесстрастные телохранители, до сей поры надёжно скрытые в затенённых нишах…
Син прикрыл глаза, готовясь к неизбежному. Он, пожалуй, мог бы вырваться из дворца — а может, и из города, но это ничего бы не исправило. Его дурацкая гордость вновь испоганила всё дело. Остаётся только надеяться, что правителю хватит благоразумия удовольствоваться парой ударов по физиономии дерзкого мерзавца, не доводя до необратимых последствий…
Фурими, клещом вцепившийся в плечо правителя, храбро принял на себя первый порыв гнева венценосца. Молодой офицер стойко выдержал увесистые удары и поток брани, хотя побелевшее лицо и до хруста сжатые кулаки показали, сколько терпения потребовалось принцу, чтобы промолчать и не ответить ни на один из ударов.
Наблюдая, как офицер бесстрастно помогает ослабевшему после вспышки бешенства дяде добраться до трона, жрец пересматривал первое мнение о Фурими. Пожалуй, мальчик и правда герой. Победить свою гордость гораздо труднее, чем страх, ненависть или гнев. Уж это Син знал не понаслышке.