Глядя, как ветераны примеряют по руке трофейное оружие и снаряжают стрелы, Сину приходилось сдерживать чувства. Эти люди знали, как опасен их поход, и насколько мало шансов выжить, но ничуть не боялись. Они верили в своего предводителя и мастерство служителя Смерти. И они не отступили бы, даже зная заранее, что это будет их последний бой. И глядя на них, жрец видел другие лица и слышал другие голоса, и чувствовал себя старым и бесполезным.
В этот день путь проходил молча. Притих даже приятель Фурими, поначалу немало поскандаливший по поводу воняющего чесноком оружия и агрессивно отвергнувший все предложения вернуться в Сайпир. Несколько раз они улавливали присутствие нежити — каждый раз позади от себя. Некромант и не думал преграждать путь врагам. Вместо этого он предпочитал преграждать им пути к отступлению.
Наскоро обсудив положение, решили неупокоенных в арьергарде не трогать. Это может занять время и истощить силы, необходимые для главного боя. А единственный надёжный способ быстро разобраться с мёртвыми — призвать Госпожу, тоже надо было поберечь. Это требовало немало сил от верховного жреца, и Син не мог гарантировать, что осилит два призыва с промежутком в несколько часов.
Напряжение нарастало. Яркий свет солнца служил слабым утешением. Теперь присутствие нежити ощущалось со всех сторон — но очень далеко, почти что за пределами чувствительности. Не иначе, некромант кое-что знает о возможностях печатей.
Лес сменился холмами, постепенно переходившими горный кряж. Именно здесь впервые была замечена нежить, отсюда бежали в панике живые и ходили на охоту мёртвые. То, что они ощущали впереди, было гораздо неприятнее мёртвого города проклятых душ. Такого скопления нежити Син не встречал ещё никогда. Или так печати реагируют на высшую нежить? Никто не сомневался, что для своей охраны некромант припас что-то особенное.
Вход в пещеру не стал ни для кого неожиданностью. Где ещё, кроме подземных каверн, искать некроманта и его армию, часть из которой не выносит дневного света? Из подземного логова тянуло разложением и страхом, и лошади, и до того всё больше беспокоящиеся, нипочём не желали продолжать путь под землёй, хотя размеры пещеры позволяли ехать верхом. Животным было невозможно объяснить, что снаружи не менее опасно, чем внутри, и только защита людей до сих пор берегло копытных паникёров от беды.
Так что верных четвероногих спутников оставили сверху, даже не стреножив и не привязав. У свободных лошадей больше шансов уцелеть, когда мёртвые решат взяться за них всерьёз.
Наскоро соорудив факела вдобавок к паре масляных фонарей, входивших в снаряжение отряда, путешественники вошли в пещеру.
Угрюмые каменные стены, заросли сталактитов и сталагмитов, кое-где образующих каменный лес, гулкая капель и сторожкое эхо. То скользкий, то шероховатый пол, пересеченный ручейками. Для большинства это было внове, но Сину не раз доводилось вылавливать разбежавшихся магов в таких местах.
По-хорошему, никто не отслеживал страшных слуг С'лмона специально. Просто те, кто привык считать людей материалом для исследований и сырьём для достижения высоких целей, не способны жить мирно и не трогать соседей. Рано или поздно, даже самый осторожный «исследователь» или любитель долгой жизни получал недобрую славу в окрёстных сёлах и городах. Слухи доходили до какого-нибудь Глаза. И тогда в гости к потерявшему чувство меры магу наведывался один из Клинков Храма.
Путь в каменном лабиринте даже не приходилось искать. Хотя нежитью тянуло из многих ответвлений, «парадный» ход был настолько истоптан, как будто здесь постоянно маршировали целые армии неупокоенных. На стенах во множестве виднелись царапины, кое-где в круги света попадали подозрительные пятна и лохмотья. Некромант не просто не прятался, он едва ли не рассылал приглашения!
Сину пришлось осадить ретивых ветеранов, норовивших взять их с Фурими в кольцо. Конечно, их опыт в поиске ловушек и отражении засад был бесценен, но не там, где дело касалось мёртвых. Принца отослать в тыл он не мог, но всё же попросил не бросаться в бой без раздумий и не торопиться с выводами. Хватало уже и того, что двигался отряд в боевом порядке и с оружием наизготовку.
Гораздо раньше, чем предполагалось, впереди замерцал свет. В факелах и фонарях нужда исчезла. Син с трудом сдержал облегченный вздох. Сам он почти не боялся боя в темноте. Его навыки позволяли сражаться, используя слухи, шевеление воздуха при движении, даже чутьё нежити, даруемое печатью. Но остальные, оставшись во тьме представляли бы для себя и союзников не меньшую опасность, чем окружающие враги. И как некромант не попытался воспользоваться такой возможностью?