«Прости, Госпожа. Я не справился. Простите и вы, мои храбрые и безрассудные спутники. Это вера в мои силы завела вас в ловушку. Но даже сейчас я верю в тебя, Милосерднейшая. Никому не под силу до конца разорвать нашу связь. Предупреди остальных, и отомсти за наше поражение».
Безжалостная хватка внезапно ослабла. Син сделал долгий, захлёбывающийся вдох и мучительно закашлялся. В лёгкие как будто вонзились тысячи игл, пересохшее голо отчаянно саднило. В следующий момент держащие его руки разжались совсем, и верховный жрец упал, даже не успев подставить руки и расквасив лицо о каменную поверхность.
Первая мысль была о том, что он уже на алтаре. Но алый цвет совсем рядом был так знаком и манящ, что удержаться было невозможно. Син протянул руку, нащупал тонкую полосу металла, вопреки всякой логике отказавшуюся поранить ему пальцы, провёл вдоль лезвия и ухватился за такую знакомую, чуть липкую рукоять.
Зрение, наконец, пришло в норму, когда он уже взлетел в стойку, готовый к бою. Ну, где этот лакей?
Ливрейный слуга был на месте, но в бой не рвался. Сейчас он больше всего напоминал наколотое спицей насекомое, руки и ноги содрогаются, на лице — неподдельное страдание. На месте была и спица — бледно жёлтая, трепещущая, с виду совсем не опасная — но разогнавшая всю высшую нежить от трона Повелителя. Но откуда здесь солнечный луч? Син проследил светящуюся линию в обратную сторону и упёрся взглядом в зелёного жреца.
В кои веки служитель Жизни выглядел достойно. На лице лишь напряжение, всё тело вытянуто струной, руки, держащие распустившийся цветок, из которого и било страшное для высшей нежити оружие, не дрожали. К сожалению волшебное видение было недолговечным. Цветок стремительно увядал, и с ним ослабевал и истончался солнечный лучик. Ещё миг — и сухие лепестки осыпались с опустившихся ладоней.
Но метаморфозы не прекратились. Молодой жрец воздел руки, незрячими глазами вглядываясь куда-то в своды пещеры и шевеля губами. Грубоватые зелёные татуировки на его лице засветились и задвигались, становясь куда реалистичнее. Казалось, что татуированные цветы стали настоящими и растут прямо из смуглой кожи. В глазах был отблеск чего-то далёкого и могущественного, явный признак, по которому знающие безошибочно определяют присутствие высших сил. Но больше всего изменилось оружие жреца, плеть плюща расцвела призрачными белыми цветами, и отчётливо светилась даже в свете множества фонарей.
Так вот о чём говорил служитель Жизни с Госпожой! Интересно, она просто подсказала ему способ, или представила кому-то из божественных родственников. Очень своевременно. Ведь это место закрыто только для Дарительницы и Собирательницы, но другие боги здесь вольны в своих проявлениях.
— Глупец! — Пожалуй, Повелитель впервые вышел из себя. — Я дал тебе знания, я учил тебя, и готов был поделиться бессмертием! А ты выбрал служение одному из мерзких тварей, что лишают человечество свободы выбора и вмешиваются в наши дела. Так знай же, твой жалкий бог не в силах помешать мне! Вперёд, мои воины!
Толпы скелетов, зомби и прочей нежити разом сделали шаг к центру зала, повинуясь не словам, которые большая часть неупокоенных не могли ни услышать, ни понять, а желанию хозяина. Некромант в возбуждении вскочил, намереваясь сказать что-то ещё, но рука одного из вампиров внезапно отшвырнула его обратно на трон. Стрела, пущенная кем-то из солдат, пробила запястье телохранителя навылет и едва не оцарапала физиономию Повелителя.
— Убить всех! Живыми брать только принца и Жнеца! — злобные вопли теперь долетали из-за стенки, образованной высшей нежитью. Уж чему, как не охране некромант посвятил особое внимание. Син с немалым удивлением увидел, как две баньши растекаются грязным туманом, образуя полупрозрачную сферу, закрывающую трон вместе с некромантом.
Первой жертвой Сина стал искалеченный вампир, всё ещё разглядывающий пострадавшие руки. Лезвие Ветра смерти аккуратно перечеркнула ему горло, мгновенно обрушив незадачливого похитителя реликвий в прах. Лакей в заботе уже не нуждался. Он и так медленно рассыпался, смертельно поражённый рукотворным солнечным лучом. Но расслабляться было рано — чуть ли не все разновидности высшей нежити заинтересовались именно его персоной.