Вокруг каждого вампира образовался настоящий водоворот. Кровососы использовали всю свою чудовищную силу и скорость, и бренные останки их противников по частям разлетались во все стороны, порой взлетая едва не до потолка пещеры. Но не чувствующий боли и страха поток постепенно захлёстывал телохранителей некроманта, и зачастую отлетавшие части скелетов сжимали ухваченные руками или зубами куски плоти вампиров.
Нематериальные умертвия, столь страшные для живых, были совершенно безопасны для мёртвых. И лишь мутный купол, созданный баньши вокруг некроманта, держался, лишь чуть прогибаясь от яростных ударов мстителей. Повелитель в долгу не оставался. Швырял заклинания редко, но прицельно, и с чудовищной силой. Порой очередная молния, разметав с десяток скелетов, обрушивала часть дальней стены.
Син примерился. Вламываться в толпу сходящих с ума от ярости мертвецов не было никакого желания, но если струёй крови ударить даже с такого расстояния, можно повредить защитную сферу. А там уж пусть Повелитель как хочет подавляет бунт своих подданных!
— Наш поединок не закончен, малыш! — Син в последний момент сумел отразить струю праха, пущенную мечом наставника. Как он мог забыть о своём самом страшном противнике! — Ты ещё не победил.
Вихрь ударов вновь обрушился на измученного жреца. Он уже двигался по наитию, одним чутьём угадывая, откуда последует очередная атака. Точно так же, как понял, что опять опаздывает, и даже знал, где примерно отзовётся болью очередная рана.
Боли не было. Пропущенный им выпад остановил чёрный, в серебряный письменах-узорах клинок, такой же экзотичный и красивый, как и его хозяйка.
Маленькая, но удивительно сильная рука оттолкнула Сина в сторону.
— Там, за троном, малая лаборатория. Печать там. Сломай её, и призови Госпожу. Поединок я беру на себя.
Удивительно, даже после смерти она стеснялась проявлять чувства на людях. Вся её нежность и любовь проявлялись только наедине.
— Прочь с дороги, женщина! — взревел рассерженный мастер. Больше всего старик не любил, когда посторонние вмешивались в тренировки.
Струя праха ударила в жрицу, и даже рассечённая чёрным клинком, отбросила женщину на пару шагов. Но изогнутый клинок так же уверенно вновь отвёл выпад прямого меча от замершего в растерянности Сина.
— Твой меч создан для убийства живых, старик! Мне он не страшен. А мой клинок кован для упокоения наглой нежити — вроде тебя.
Мастер яростно атаковал, был отброшен, едва не попал под ответный удар и отступил. Мёртвым не нужно дыхание, и жрица продолжала говорить, хотя темп, в котором бойцы обменивались ударами, и не снился большинству мастеров клинка.
— Ты посмел обвинить его в ошибках, но и ты не идеал, старая развалина! Ты отпустил ученика на ненужную войну, ты долгие годы позволял тирану издеваться над страной! Ты обучал воинов и бойцов, а сам боялся запачкаться, и после этого смеешь бросаться обвинениями?! Мой любимый сам исправляет свои ошибки, а ты этого не сумел. И за всё это, я упокою тебя, учитель моего учителя!
Син добрался до скрытого троном коридора, но не удержался и выглянул обратно. От мёртвого войска осталось не так уж много. Личей нигде не было видно, три изорванных, искалеченных вампира держались из последних сил, но мутная сфера была невредима. Может, и стоило попытаться проломить её, но, пожалуй, печать вернее.
В центре зала сине-белая и белая фигуры продолжали яростный поединок. И бились на равных. Когда ученица превзошла его?
Короткий коридор и пара костяных стражей не отняли много времени. Возможно, эти бойцы при жизни и были неплохи, но с мастером им не тягаться, хотя за время позорного поединка у трона Син успел усомниться в своём праве на это звание.
Лаборатория некроманта потрясала воображение. Ещё больше светильников, огромное пространство, заполненное полностью. Стеллажи свитков — как свежих, так и ветхих, из мёртвых городов и Храмовой библиотеки. Глиняные таблички и деревянные панели, исписанные странными значками. Разноцветные узоры разнообразных магических построений на полу и стенах. Десятки столов, большая часть из которых занята телами разных степеней разделки и разложения, и странные, омерзительные создания, жмущиеся по углам и, не иначе, сползшие со свободных столов. Логово безумного и безжалостного экспериментатора, возомнившего себя богом.
Син стремительно зашагал вдоль столов, пытаясь представить, где маг мог начертать печать, и как она должна выглядеть. При таком количестве магических узоров, попадающихся повсюду, задача непростая. А если учесть, сколько из них было вычерчено кровью — почти невозможная.