— Откуда ты знаешь, что это был Гринберг? — спрашивает седоглавый Саул.
— С довоенных лет знаю Гринберга, в Раве-Русской встретился как с беглецом из львовского гетто. Когда прибыла банда убийц, увидел Гринберга рядом с нашим гестаповцем Шпейтом. За свои злодеяния Гринберг должен понести наказание, я ради этого выжил.
— Как только Семен Бирман прибыл во Львов — указал на Гринберга, — сообщает товарищам Шудрих. — И еще вы должны знать, что товарищ Семен в КПЗУ с 1924 года. Есть вопросы?
— Нет вопросов! — отвечает за всех Дави Грузберг. — Надо решить, где и как казнить Гринберга.
— Гринберг хитер, давно ждет расплаты за кровавую службу фашистам. Взять его будет очень и очень непросто, и все же взять можно и нужно. Это должен выполнить ты, Фалек Краммер — доктор права. Сумеешь вызвать доверие Гринберга — покупай у него арийские документы, предложи за спасение жизни свои «огромные ценности», Гринберг клюнет: жадный, за золото убьет родного отца. Поведешь «домой», мы его встретим.
В любой демократической стране суд присяжных осудил бы Гринберга за совершенные злодеяния к смертной казни. А что будет значить для гетто казнь Гринберга? И тут восторжествует справедливость, преступления предателя не останутся безнаказанными. Узнают фашисты о казни Гринберга — что за этим последует?! Хуже не будет, останется Гринберг жить — это не принесет спасения» То, что последует за казнью, может произойти и без нее. Надо действовать.
— Я приведу Гринберга! — заверяет товарищей Краммер.
Когда зимние сумерки сгустились, Фалек Краммер подкараулил Гринберга около его домика. Подошел, почтительно поклонился:
— Пан доктор и пан начальник службы порядка, разрешите к вам обратиться?
— Слушаю! — удивленно разглядывает Гринберг незнакомца. За долгую и бурную жизнь приходилось представляться по-всякому, но никто никогда не называл «паном доктором».
— Давно вас узнал, но стеснялся подойти, — радостно сообщает Краммер. — Мы ведь вместе учились на правовом факультете университета имени короля Казимира. Если не ошибаюсь, вы были курсом старше.
«Спутал или подкатывается? — не поймет Гринберг. — У доходяги вид ученого простака, видно, и впрямь перепутал. Что ж, реклама вполне подходящая, пусть треплется в гетто».
— Очень рад, что меня опознали! — одобрительно похлопал по плечу доходягу. — Надо было давно подойти.
— Конечно, надо было! — еще раз почтительно поклонился Фалек. — Так ведь не всякому начальству нравится, когда напоминают о старом знакомстве.
Гринберг совсем размягчился. Приятно, когда тебе кланяется доктор наук, более того — признает тебя доктором. Разговорились, Краммер вспоминает забавные случаи из университетской учебы, Гринберг хохочет, поддакивает, делает вид, что и ему вспоминаются.
Краммер заинтересовал Гринберга: этого парня не следует упускать, может пригодиться.
— Что пан доктор делает в гетто?
— Рабочий фабрики «Пух и перо», — грустно представляется Краммер.
— Разве это работа для октора права? — ужасается Гринберг.
— Еще очень хорошая, — не соглашается Краммер. — Вы же знаете, куда идут безработные!
— Знаю! — важно и многозначительно говорит Гринберг. — Но пану давно надо было устроиться по специальности, в службе порядка.
— Надо было! — мечтательно соглашается Краммер. — Как-то не получилось, постеснялся напрашиваться.
— Что значит «напрашиваться»? — возмущается Гринберг. — Каждый должен зубами вырывать свой кусок жизни, других отгонять кулаками, пинать ногами.
— Нет для этого сил, может, помогут деньги? — полушутя произносит Краммер.
— Деньги всегда пробивают дорогу к хорошему месту, — разглядывает собеседника Гринберг. «Доходяга не такой чудак, каким показался сначала».
— Мои деньги дурные, до сих пор не нашли дорогу к хорошему месту, — печально констатирует Краммер.
— Значит, это не настоящие деньги, а паршивые злотые, годящиеся только для задницы, — начинает разведку Гринберг.
— Злотые! — Краммер презрительно отвергает такое предположение, вынимает из кармана две золотые десятки, отчеканенные в царствование Николая II.
Вырвал Гринберг золотые монеты, зажег зажигалку, взглянул и погасил фитилек.
— И много у вас таких красавчиков?
— Я не Ротшильд!
Доходяга ведет себя правильно, в такое время только идиоты козыряют богатством. Но зачем-то показал десятки, значит, что-то требуется, не зря навязался в знакомые. Надо с ним говорить напрямик.