Аспирант полиции Вацлав Будзинский начал допрос с комитета. Не спросил, почему существует, выясняет, почему называется «комитетом спасения». Объяснил, что так назван, ибо спасает евреев от голодной смерти и от погромов. Каких погромов? Понял, куда гнет полицейский, все свалил на Петлюру, стороной обошел антисемитизм польских властей.
— Значит, от украинцев страдаете? — ехидно переспросил Вацлав Будзинский и положил на стол лист на иврите.
Сразу узнал: не прошло и двух месяцев, как это послание вручал Украинскому национальному совету.
Именем Антанты сражался Украинский национальный совет с большевизмом и для той же Антанты явился разменной монетой, отданной вместе с Западноукраинской народной республикой антибольшевистской Польше. Соблюдая декорум по отношению к новым хозяевам, правители Польши недолгое время терпели Украинский национальный совет, обрекший себя на погибель. Как и другие члены экзекутивы,[16] не строил иллюзий, но украинский и еврейский национализм были нужны друг другу, оба движения при поддержке всемогущего Запада стремились создать свои безбольшевистские государства. Украинские лидеры верили, что и поляки окажутся разменной монетой в большой антисоветской игре. Монетой, уплаченной за создание украинского государства, отодвинувшего границу с советами далеко на Восток. Сионистские лидеры уже видели себя хранителями новой алладиновой лампы, форпостом Запада на полученной для этого палестинской земле. Как же было не откликнуться на приветствие Украинского национального совета по поводу создания еврейского национального очага в Палестине? Умных людей не разъединит кровавое прошлое, даже погромы петлюровцев, если имеются общие интересы в сегодняшнем и в завтрашнем днях. Вот почему в ответном послании Украинскому национальному совету он, Ротфельд, написал, что сионисты Восточной Галиции с особой заинтересованностью и пониманием следят за развитием и возрождением украинского народа, угнетаемого так же, как и еврейский народ. Проклиная себя за неосторожность, перечитывает лежащее на столе полицейского послание: «Непоколебимо верим, что настанет праздник освобождения украинского народа».
— Чего молчит пан жид, не добитый украинцами? — не спрашивает — издевается Будзинский. — Так о каком освобождении украинцев мечтают жиды? И когда оно должно наступить? Может, после бегства жидовского панства от украинских приятелей? А если не успеет удрать?
Не думает Ротфельд об оскорблениях, не до этого, надо выкручиваться. Как?
— Пан аспирант, разрешите обратить ваше внимание на плохой перевод. По-гебрайски[17] написано об освобождении украинцев не в будущем, а в настоящем времени. Это же ясно, под эгидой польских властей уже наступило освобождение украинцев.
— Почему же в вашем послании об этом нет ни единого слова? — ехидно усмехнулся Будзинский.
— И так ясно, в послании нашего американо-еврейского комитета говорится об освобождении украинцев не где-нибудь, а в возродившейся Польской державе.
Привел этот довод и не сомневается, что Будзинский ни на грош не поверил. А как же объяснить?! Не в объяснениях дело, вся надежда лишь на то, что комитет действует под покровительством самой сильной в мире державы. На это еще раз намекнул полицейскому.
— Смехотворны ваши жидовские выкрутасы, — отвергает Будзинский объяснения Ротфельда.
«А воли рукам не дает!» — с опаской глядит на аспиранта полиции и себя успокаивает.
Вацлав Будзинский перешел к очередному вопросу, на столе появилась листовка сионистской организации Австрии, разжигавшая польским шовинизмом еврейский национализм. Сразу узнал, прочитав подчеркнутую красными чернилами фразу: «Жизнь в Польской державе стала невыносимой, налог с евреев взымается кровью!» И это была сущая правда, кровь чужеродных народов явилась для польских правителей цементом, скрепляющим фундамент новой державы. Трезво оценивал неумолимую и жестокую правду, понимал, что таким же путем придется скреплять фундамент государства евреев. Уже закладываются первые камни, проливается кровь. Если бы только арабов, евреев тоже… Сложно, очень сложно протестовать против пролития крови и не обострять отношений с польской властью.
Не унимается Вацлав Будзинский, изобличает австрийской листовкой: