Все началось с того, что в полдень переплыл на лодке еще бурную от паводка Угру посыльный от Картымазова и сообщил, что сегодня ночью на Картымазовку собираются напасть. Несмотря на какой-то неясный источник этого известия, Картымазов просит Филиппа с несколькими подготовленными людьми на всякий случай прибыть вечером в Картымазовку и провести ночь там, а утром, мол, поглядим...
Филипп посоветовался с Анницей, как велел ему отец сегодня утром перед отъездом («Во всех делах советуйся с сестрой и во всем помогайте друг другу...»), и они решили, что он возьмет пятерых из десяти боеспособных, хорошо обученных людей, а пятерых оставит здесь с тем, чтобы Анница была ночью готова ко всяким неожиданностям, ибо если можно напасть на Картымазовку, то почему нельзя на Бартеневку?
Федор Лукич Картымазов встретил будущего зятя с благодарностью и не мешкая изложил свой план защиты поселения.
Поскольку хозяйский дом был окружен хоть и ветхим, но частоколом и все ценности, ради которых можно было совершать нападение, находились там, Картымазов, естественно сосредоточил все силы на защите центральной усадьбы.
Всех женщин и детей решено было перевести в малозаметную землянку поодаль возле леса, и Филипп с двумя людьми должен был взять на себя их защиту.
В другое время Филипп обиделся бы за такое поручение, неприличное для его могучего телосложения, силы и опыта: опасность нападения на женщин и детей, спрятанных далеко, в никому не известном месте, на опушке леса, была минимальной, а терять такого воина при защите хозяйского дома казалось не простительной расточительностью. Но, узнав, что Настенька тоже будет вместе с другими в убежище, Филипп не только сразу смирился с решением Федора Лукича, но более того - оно тут же показалось ему весьма разумным.
— А собственно, от кого стало известно об этом нападении? — спросил он.
— Да как-то странно все вышло, — задумчиво погладил усы Картымазов. — Пошел один мой мужик в лес за дровами. Вдруг откуда ни возьмись вынырнул из кустов какой-то бородач, увешанный оружием, и говорит эдак тихонько: «Передай, мол, хозяину своему, чтоб сегодня ночью ждал гостей с того берега — да пусть самое ценнее, что у нею есть, бережет!» И исчез, как не было. Мужик перекрестился да и побежал ко мне, так дров и не набравши. Я думаю, может, это был из Антиповых разбойников кто... А может, так, напугать хотят... Но решил, что все же надо подготовиться, мало ли что...
— Йо-ххо! — сказал Филипп. — Очень мудрое решение!
...Он с умилением вспомнил, как до самой полуночи беседовал с Настенькой, сидя на пороге землянки, на краю леса. Они мечтали о будущей жизни, наперебой спорили, как устроят свой дом, и Филипп говорил о том, как много детских голосков будут звенеть, в этом доме, а Настенька краснела и смущалась...
А вот все, что случилось потом, ему уже не хотелось вспоминать.
После полуночи вдали раздались крики, вопли, и по дороге, ведущей из «Березок», вылетел, размахивая зажженными факелами, вооруженный до зубов отряд примерно из двадцати всадников.
Филиппа с самого начала удивило их странное, даже нелепое поведение.
Вместо того чтобы сразу напасть на хозяйский дом, они зачем-то подожгли несколько крестьянских изб вокруг и даже церквушку па холме.
Вскоре стало светло как днем. В небе стояло огромное зарево, которое точно было видно и в Березках, и в Бартеневке, и даже, наверно, в Преображенском монастыре.
Захватчики вертелись вокруг центральной усадьбы, швырнули за частокол несколько факелов, но все не нападали.
И вдруг совершенно внезапно по команде своего вожака они все повернули и помчались прямо к опушке, где возле землянки стояли Филипп с саблей и с ним двое людей Федора Лукича с протазанами.
Филипп похолодел и в одну секунду все понял.
«...Да пусть самое ценное, что у него есть, бережет...» вспомнил он.
А что ценнее любимой дочери было у Картымазова?
И ещё одно вспомнил Филипп в ту секунду, внезапно осознав, что стоит он в одной белой рубахе с саблей в руке, беззащитный от стрел...
«Если есть хоть малейшее опасение, что на тебя могут напасть, никогда не ленись набросить кольчугу!» — не раз твердил отец.
Десять лет отцовских трудов пропали зря, он пренебрег отцовскими заповедями, и в первой же своей серьезной стычке с реальными врагами, которые сейчас неслись на него с гиком и свистом, он погибнет глупо и нелепо!
Слепая ярость охватила Филиппа.
Он выдернул с корнем небольшую берёзку, росшую рядом, и изо всех сил швырнул ее в мчавшийся на него конный отряд.
Двое всадников упали как подкошенные, остальные, развернулись по команде своего вожака, рассредоточились, а некоторые, спешившись, выхватили луки, и Филипп понял, что развязка близка. Если бы не Настенька, если б не женщины и дети и землянке, которых ему было поручено защищать и охранять, Филипп бросился бы в самую гущу врагов, непрерывно молниеносно меняя направление движения, и тем самым не дал бы врагу шанса попасть в него выстрелом из лука. Но он должен был стоять здесь, и стоять насмерть.