Тварь атаковала вновь, и мысли Сидера разлетелись в разные стороны. Перехватив черный посох так, что тупой его конец смотрел на нее, он послал всплеск магии прямо в морду твари. Но та даже не замедлила ход. Встряхнувшись и злобным рыком, исходившим откуда-то из глубины ее утробы, обозначив, что она заметила вспышку, тварь склонила башку еще ниже и устремилась на него. Глаза Сидера Амента застлала пелена боли и отчаяния, и он понял, что отразить эту атаку он не сможет.
За те секунды, что оставались до столкновения, он сбросил с плеч мешок, с трудом развернулся и в два прыжка оказался за толстым стволом дуба, а потом воспользовался посохом, чтобы выпустить тучу черного дыма и огня, надеясь этим привести зверя в замешательство.
Почти в то же мгновение он понял, что этого недостаточно. Тварь слишком разъярилась, чтобы отступить. Прорвавшись сквозь дым, она попросту смела выстроенную Серым Стражем хлипкую защиту, переломила, как тростинку, ствол дуба, подцепила Сидера рылом и снова подбросила его в воздух.
Последним, что он запомнил после этого, стал грохот частых взрывов. Один, второй, третий — они следовали один за другим. В реве, который испустила тварь, слышались боль и ярость, и ему показалось, что все эти звуки слились в один и обрушились на него сверху.
А потом он потерял сознание и больше уже ничего не видел и не слышал.
Глава 8
Ему пятнадцать лет. Он живет высоко в горах вместе со своими родителями и младшим братом. Их дом стоит чуть ниже линии снегов, но не настолько близко к общине, чтобы их беспокоило нечто большее, нежели случайная встреча с кем-нибудь из чужаков. Сюда, в горы, поднимались только звероловы и охотники, а этой публике компания не требуется. Именно такой порядок вещей устраивает его родителей: хочешь пообщаться — прежде получи приглашение, но навязывать свое общество не следует.
Он не знает, кто первым установил такие отношения, но принимает их, считая разумными. Его родители — добрые и порядочные люди, но они предпочитают уединенный образ жизни. Они — люди самодостаточные, и их вполне устраивает общество друг друга. Иногда за целый день они не обмениваются и парой десятков слов. Они поручают ему домашние дела, у него есть свои обязанности, и они ожидают, что он будет выполнять их. Он — такой же надежный и самостоятельный, как и они. Ему ни о чем не нужно напоминать, и он привык довольствоваться компанией самого себя. Очень редко случается так, что он не выполняет того, что ему было поручено.
Охотники и звероловы, поднимающиеся в горы, время от времени останавливаются поговорить, но по большей части ограничиваются тем, что машут ему рукой, проходя мимо. Все, кто живет высоко в горах, знают друг друга, поскольку их немного. Они поддерживают ни к чему не обязывающие отношения и даже ненавязчиво заботятся о соседях, главным образом тогда, когда считают это крайне необходимым и когда это не доставляет им серьезных неудобств. Никто не ожидает большего. Самодостаточность и самостоятельность — кодекс их жизни, который принимают и соблюдают все.
Это хорошая жизнь.
Время от времени он ходит в Гленск-Вуд или Коллинг-Уэллс за товарами и продуктами — за тем, что его семья не может сделать или вырастить сама. Визит в одну из деревень совершается примерно раз в месяц в хорошую погоду, но бывает, что и в плохую. Такие походы стали его обязанностью, чему способствовало то, что он умеет торговаться и проявляет разумную осторожность в сделках. Когда его посылают приобрести что-либо, он обычно покупает хороший товар по приемлемой цене. Из-за того что уклад деревенской жизни и большое скопление людей раздражают его меньше, чем родителей, подобные вылазки не вызывают у него протеста. Он обнаруживает, что, хотя ему нравится уединенная жизнь, он испытывает симпатию к другим людям. Он знакомится с некоторыми из тех, кто живет в долине, и кое-кто из них даже становятся его друзьями.
Одна из них — девушка.
Он встречает ее случайно, за несколько дней до своего четырнадцатилетия, возвращаясь домой из Гленск-Вуда. Она спускается по той же самой тропинке, по которой поднимается он, и, когда он видит ее, у него замирает сердце. Он даже пугается, что оно больше никогда не застучит вновь. Она высокая, стройная и красивая, и он еще не встречал никого, подобного ей. Он машинально замедляет шаг, охваченный чувствами, которых никогда не испытывал, но она, похоже, ничего не замечает. Она приближается к нему, кивает головой в знак приветствия и идет дальше. Она не произносит ни слова и даже не оглядывается.
Он видит это, потому что смотрит ей вслед.
Проходит несколько недель, прежде чем он снова оказывается в Гленск-Вуде, и то только потому, что ему удается скрыть действительную причину своего визита туда. Он не знает, как зовут девушку. Он не знает, где она живет. Но он уверен, как это случается с молодыми людьми, что найдет ее. Он пускается в путь, сгорая от нетерпения. Он быстро добирается до Гленск-Вуда и проводит несколько часов, наобум разыскивая ее, полагая, что непременно наткнется на нее. Но его поиски оказываются тщетными, он начинает расспрашивать о ней, намекая на некую сделку, которую намерен совершить. Однако его вновь ждет неудача. День близится к концу, и он вынужден вернуться домой, зная о ней не больше, чем в тот день, когда встретил ее.
Для него не имеет значения, сколько на это уйдет времени или каких усилий это от него потребует, — он все равно найдет ее.
Проходит целый месяц, прежде чем он делает новую попытку. К тому моменту он уже начинает думать, что лукавит с собой относительно того, что возможно, а что — нет. Девушка наверняка приезжала к кому-нибудь в гости. Быть может, она встретилась ему, направляясь куда-то по своим делам. Она может никогда не вернуться. Он начинает сомневаться в правильности своего поведения. Оценивая свои поступки с точки зрения здравого смысла, он понимает, что ведет себя глупо, но почему-то никак не может успокоиться. Он еще никогда и ни к кому не испытывал подобных чувств. У него очень мало знакомых девушек-сверстниц, и ни одна из них не произвела на него такого впечатления. Но почему с этой девушкой у него все по-другому? Ему не нравится, что она не идет у него из головы, хотя, откровенно говоря, он понимает, что ему вряд ли стоит на что-то рассчитывать.
Но он все равно идет и ищет — и на этот раз находит ее.
И вновь все происходит случайно. Он приходит в Гленск-Вуд вскоре после рассвета, выйдя из дома еще затемно, чтобы сполна воспользоваться светлым временем дня. Он как раз проходит мимо домов на северной окраине, еще даже не начав искать ее, просто направляясь к центру деревни, и внезапно видит ее. Она работает в саду — делает грядку на вскопанной земле, а потом бросает в нее какие-то семена. Он останавливается в начале каменной дорожки, ведущей к двери ее дома, и смотрит на нее, не зная толком, что делать дальше.
Спустя пару секунд, по-прежнему не поднимая головы, она спрашивает:
— Тебе больше нравятся азалии или душистый горошек?
Он колеблется:
— Азалии более зимостойкие, а душистый горошек лучше пахнет.
Он не верит, что сказал это. Он не разбирается в цветах — во всяком случае, не настолько хорошо, чтобы отдавать предпочтение какому-либо виду. Они нравятся ему, но он очень редко высказывает свое мнение о них даже матери, которая обожает цветы.
— У тебя есть сад? — спрашивает она.
— У моей мамы есть.
— У твоей мамы? А где ты живешь?
— К северу отсюда, чуть пониже линии снегов.
— Холодная и неприветливая местность. Что привело тебя в Гленск-Вуд?