Лк 9, 51-62
Евангелие безоговорочного призыва показывает нам, Кто есть Иисус, в зеркале образа Илии Пророка «Здесь больше Илии!» То, что сказано этими словами, проясняется и раскрывается шаг за шагом. Иисус появляется здесь как Тот, Кто в пути, с «лицом, обращенным к Иерусалиму»; Он приближается к дням Своего «взятия». Поскольку Он предназначен быть «восхищенным» в Божественную славу и одновременно должен пребывать в этом мире видимым присутствием, Ему нужно призвать учеников следовать за Ним.
Здесь следование за Иисусом имеет не тот общий смысл, который касается каждого человека и означает разделить свой путь с Господом; здесь «следовать» употреблено в особом смысле, предвосхищенном в Ветхом Завете Моисеем и Илией: в смысле служебного следования, преемственности в совершении определенной задачи, включенности в особую миссию. Поэтому речь идет о том, что позднее будет названо «апостольской преемственностью», священством Церкви.
Вот почему это евангельское чтение, будучи именно текстом о Тайне Иисуса, является вместе с тем текстом о служении священства. Он говорит с нами сегодня, когда мы видим длинную историческую вереницу тех, кто услышал и принял этот призыв: сегодня, когда нас так задевают и проблема будущего, и призыв настоящего.
Но вслушаемся в этот текст и прочитаем его шаг за шагом, наблюдая, каким образом на фоне образа Илии он дает проступить образу Иисуса, обращающегося к нам.
«Быть восхищенным»
Первое, что надо отметить, — это то, что Иисус приближается ко времени, когда Он «будет восхищен», как таинственно говорит Лука, вдохновленный Илией. В самом деле, что столь очевидным образом отличало фигуру Илии от всех других людей Божиих Ветхого Завета и ставило его рядом с Моисеем, а в каком-то смысле, может быть, и выше его, это как раз то, что он не сошел в преисподнюю, во мрак смерти, как другие люди, а был вознесен и остался живым в царстве живых. Это был человек, сохраненный для последних времен и, таким образом, ожидаемый в последний час.
Евангельский текст действительно представляет Иисуса как Того, Кто восхищен. Но огненную колесницу, на которой Он возносится, видит не только Елисей: вся История устремила на нее взор (как мы слышали в чтении: «Воззрят на Того, Которого пронзили»). Однако колесница эта, по правде говоря, очень отличается от того, что могли вообразить себе люди, ожидающие чего-то драматического, какого-то необычайного знака от Бога.
Вот стояния этой колесницы: Гефсиманский сад, Каиафа, Пилат, Крестный Путь, Голгофа. Вот каким образом восхищен Иисус. То, на чем Он возносится и входит, если можно так сказать, во врата Неба — это Крест, или, скорее, сила Его созидающей любви, которая нисходит вплоть до смерти и тем самым переступает границу между Небом и Землей. Его колесница — распятая любовь, а Крест несет на себе не только Илию, отныне он создан для всех нас. Мы можем дать вознести себя вместе с Ним в обетование жизни и в победу над смертью.
Сравнивая Илию и Того, «Кто больше», понимаешь этот странный эпизод на горе Хорив, оставшийся непонятным для самого Илии, когда он открыл, что Бог — не в огне и не в буре, а в тихом веянии, в легком и едва уловимом знаке доброты и любви. Вот что еще грандиознее, чем буря Илии: новая колесница, которая уносит не только его, но всех нас Всем нам показано, как открывается затворенная дверь в жизнь; как человек может восходить ввысь, к Тому, Кто говорит: «В доме Моем обителей много».
Огонь возрождающий
Затем появляется второй факт: Иисус посылает впереди Себя двух «сынов громовых», Иакова и Иоанна, чтобы они приготовили жилье в Самарии, на пути в Иерусалим. Но поскольку самаряне отвергают Иерусалим, они не предоставляют крова пришедшим странникам. Для Иисуса вновь подтверждается, как в начале, что нет для Него «места в гостиницах». На этой земле Ему негде приклонить голову, повсюду он нежеланен.
Об Илии сказано, что он трижды призывал огонь небесный на тех, кто противостоял ему и хотел его арестовать, чтобы огонь пожрал их. Это было одним из самых великих проявлений его могущества, этот огонь, который действовал по его повелению как сила суда. Поэтому и сыновья Заведеевы ждут — и справедливо, вроде бы — что Тот, Кто больше Илии, низведет огонь на Самарию и даст этому негостеприимному городу и его обитателям почувствовать Свой суд. Но и здесь ответ Иисуса совершенно иной. Чтобы понять его, нужно сопоставить этот текст с восьмой главой Деяний Апостолов, где Лука доносит до нас окончательный ответ Иисуса.
После мученической смерти Стефана молодая христианская община вынуждена была бежать далеко от Иудеи. Она начала становиться Вселенской Церковью именно тогда, когда ей пришлось отправиться в неизвестные и затерянные края.
И вот прибывают посланники, говорящие, что диакон Филипп приехал в Самарию, проповедовал там Слово Иисуса, и те, кто не принял земного Иисуса, теперь говорят Ему «да» и открываются Благой Вести веры. Исполненный радости, Филипп доносит в Иерусалим, что Самария приняла веру. Туда отправляется Иоанн, на этот раз вместе с Петром; они возлагают руки на новообращенных и передают им Духа Святого. Они дают Пятидесятнице повториться в этом месте, и именно это и есть огонь, которым отвечает Иисус: огонь Пятидесятницы, пламя Его преобразующего Слова, в котором заключена сила Его милосердия и обновления и которое открывает людей, до тех пор живших в несогласии друг с другом, ко взаимной любви, проживаемой во имя Его. Новый огонь — не истребляющий.
Огонь, который Он хотел зажечь в мире, — это сила Святого Духа. Огонь происходит от Креста, он открывает сердца людей и дает им новую надежду, новый путь, новую жизнь. И, как мы уже говорили, каким хрупким кажется этот огонь по сравнению с силой истребления Илии, но насколько же он его выше! Потому что власть истреблять — невеликая вещь. Это очень просто. Подлинная власть — это способность созидать, давать жизнь, открывать сердца, преобразовывать. Вот огонь Иисуса, Его суд для новой жизни.
Выйти из себя самого
Отсюда мы приходим наконец к третьему пункту: к призыву следовать. Иисус встречает трех человек, и во всех ответах, как и в Его собственном, раскрывается, что значит «следовать», что значит «священство». Прежде всего, поразительно уже то, что человеку, приходящему к Нему и желающему за Ним следовать, он дает отрицательный ответ.
Это значит, что следование за Иисусом — назовем спокойно вещи своими именами: священство — не есть что-то, что мы сами себе обеспечиваем. Его нельзя представлять себе как своего рода страховку на всю жизнь, обеспечение заработка, средство достичь социального положения. Нельзя просто выбрать его как нечто, в чем мы находим безопасность, дружбу и защиту, как личный замысел, согласно которому мы хотели бы построить свою жизнь. Это никогда не может быть средством к существованию, личным выбором. Правильно понятое священство невозможно ни взять на себя самому, ни стремиться к нему для себя. Оно может быть только ответом на Его волю, на Его призыв.
Он всегда требует от нас, чтобы мы оставили своеволие, спонтанные идеи самореализации, идеи о том, что мы могли бы из себя сделать и что хотели бы иметь, и чтобы мы сами отдались воле Другого и дали ей себя вести, в том числе и туда, куда нам не хочется. Там, где нет этой основополагающей воли отдаться воле Другою, чтобы стать с нею одним целым, дать вести себя туда, куда мы не рассчитывали идти, — там мы не вступили по-настоящему на путь священства, и оно, скорее всего, закончится самыми плачевными результатами. Священство предполагает мужество, позволяющее сказать «да» воле Другого, ответить на призыв Другого и, конечно, все больше утверждаться в уверенности, что, отдавшись этой воле, мы не уничтожены, не сломлены, но что, какими бы ни были помехи на которые наталкиваются внутри нас принятые нами предложения, только так мы проникаем в истину нашего подлинного существа. Потому что так мы ближе к себе самим, чем когда привязаны к себе. Следовать за Иисусом, сказать «да! я здесь, я готов» — всегда Пасхальное событие, потому что оно связано со взятием креста и следованием, с выходом из самого себя, с сопротивлением чисто эгоистическим привязанностям, с проблемой личного воздаяния; оно имеет отношение к свободе, которую нам дает прыжок в неизвестность воли Другого, неизвестность, которая, по сути, есть нечто самое знакомое и близкое нам. Мы знаем это благодаря Кресту и Воскресению: именно воля и могущество в действительности несут мир и нас.